– Как здорово, что ты меня понял и согласен. Наше общество поможет всем мужчинам, даже таким необыкновенным, как ты…

– Обо мне не беспокойся. Я – исключение. Может, не такое, как ты, куда мне до тебя… Но в целом мужик – существо уязвимое и от бабских возрастных завихрений у него крыша едет, это точно. Многие и просто от инфарктов умирают. Хорошо придумано. Но не получится…

– Почему?

– Бизнес не склеится: слишком много надо отдавать, чтобы построить мощную раскрутку, на клиентских взносах вы столько денег не сколотите. Масса женщин, подзуживаемая мужчинами, которым будет жалко денег, станет заявлять, что все это бабские бирюльки. А если раскрутитесь, на вас наедут.

– Почему?

– Ты подумай над моими словами. Может, лучше откажетесь от этого великого плана, который, как все великие планы, обречен.

– Петр, может, это ты еще подумаешь?

– Катя, я быстро схватываю, не замечала? Все, разговор окончен, мне бежать надо. Будут трудности – приходи…

В субботу на даче Катька в красках пересказывала разговор:

– Он же самый умный из всех. Если он отказался и не поверил в нашу идею, то есть ли смысл идти к другим?

– Ха! Сразу в панику! Что за дела? Первый шаг не удался – и уже все, караул…

– Не караул, а лакмусовая бумажка. Если самый прозорливый не поверил, что склеится…

– Не знаю, чего тут прозорливого, и вообще, что ты так им восхищаешься, – пожала плечами Кыса. – Я уверена, мой Костя обязательно вложится.

– Он вложится как бизнесмен или как твой муж? – спросила Катька.

– Хороший вопрос, кстати. Не знаю…

– А я думаю, что мы все знаем. Твой Костя денег даст. Вадим тоже Ирке не откажет. Они вам дадут, потому что их об этом попросили те самые жены, от которых они слиняли, а вовсе не потому, что они как бизнесмены поверили в успех предприятия.

– Понятно и решаемо, как все в жизни, – вмешалась Алена. – Кто из бизнесменов со стратегическим мышлением будет вкладывать деньги в капитал компании, которая в конечном итоге призвана обеспечить власть женщин? Твоя лакмусовая бумажка, Кать, показала, что капитал сколачивается только за счет теток. Они сами их от мужиков получат и сами нам принесут. Все лучше, чем на брюлики, часы и шубы тратить.

– Я считаю, что твой Петр просто испугался, – заявила Полина. – Испугался он как раз нашего успеха, а не потери своих денег. За этот неизбежный успех ни один мужчина ему спасибо не скажет. Не хочет он связываться с такой темой, взрывоопасной для всего существующего равновесия общества и исторически сложившегося баланса власти.

– Милые дамы, – Катька стала раздражаться, – очень вас прошу, причем особенно мадам Полину: оставьте ваши спекуляции о будущей власти, ваши революционные идеи, выросшие из четвертого сна Веры Павловны. Все эти аллюзии сейчас совершенно не к месту. Я бизнес хочу разворачивать и деньги делать, попутно – заметьте, попутно, – принося обществу в лице его лучшей половины пользу. Давайте сначала его поставим на ноги, а потом будем обсуждать его политические аспекты. Кстати, что-то нам давно никто не мешает, я имею в виду твоего, Полина, мужа, не к ночи будь помянутого. Что его не видно уже вторую неделю?

– А он в Индии.

– Где? – хором переспросили все.

– В Индии, как Аристарх Платонович. Я вот на Сивцевом Вражке, а Аристарх Платонович – в Индии, понятно? Что делает? Хер его знает. Чушь какую-нибудь, как всегда. Вася, крыша его, заморочил Шурику голову. В Индии какой-то государственный тендер на строительство бюджетных мостов на сто сорок миллиардов. Или миллионов. То ли долларов, то ли рупий, я не вникала, но они поехали наводить мосты, как этот тендер выиграть. По-моему, им просто в тепло захотелось. Кстати, холод такой в доме. Сказать Стеше, чтобы камин растопила?

– Скажи лучше, кто такой Вася?

– Уже сто раз рассказывала! Крыша это его, из кунцевских. Как вы могли Васю забыть? Мы с ним еще на Канарах лобстером стол в отеле разбили.

– Девушки, не отвлекайтесь, ради бога, – взмолилась Ирина. – Давайте прикинем, как собирать капитал…

К лету следующего года первая подписка на уставной капитал была сформирована. Выглядело все симпатично, надежды на женщин оправдались.

Кыса и Ирина раскрутили своих мужей на миллион каждая. Катька лишила своего сына вклада в очередной проект, обнулила счета, рассталась с частью лондонского выходного пособия и выдала пол-лимона. Алена выложила столько же, но кроме того, окучила два десятка своих ровесниц – коллег по глянцу и медийно узнаваемых дам. Те быстро прочухали идею и поняли, сколько синергетики, взаимного обогащения во всех смыслах слова сулит сотрудничество нового, невиданного в своей новостной ценности страхового общества с их глянцевым делом и их личным имиджевым пиаром. Каждая внесла по двести тысяч, потому что Алена была человеком дела, сказав жестко, что торг тут не уместен и бесплатно пиариться будут только крупные акционеры.

Иноземцева под нажимом Полины с неохотой оторвала от своего борделя сто пятьдесят тысяч. На столько же подписалась и красавица Наташа из Лонг-Айленда. Норин не дала пока ничего, но твердо пообещала, что в течение месяца они с Наташей при наличии красивых проспектов на английском языке и с картинками соберут за полгода с middleaged нью-йоркских и бостонских девушек из истеблишмента не менее пары миллионов.

Торгующая сковородками Аида, с которой девушки сдружились в Мерано, как раз крайне удачно продала свой бизнес, разжилась кэшем и лихо кинула в общий котел еще двести. Катька смоталась в Берлин, сплясала цыганочку с выходом перед Эрной, убедив ее, что она станет светской селебрити европейского масштаба. В этой вылазке ее сопровождала Алена, которая покорила Эрну, страшно падкую на все гламурно-глянцевое, рассказами о том, как она отдыхала в Сакраменто с Кейт Мосс, какой тяжелый в общении человек Карл Лагерфельд, и еще бог знает о чем.

По совокупности – за место в Совете директоров, визитку с надписью «старший вице-президент, европейские связи», командировочные на поездки по Европе, участие в престижных международных тусовках и ничегонеделание, кроме оценки мужчин, которые в этих поездках будут кружить вокруг нее, как комары вокруг лампочки, – Эрна открыла закрома своего мужа и выдала миллион, причем евро. Заветная планка – десять миллионов – была взята, и можно было начинать строительство империи.

* * *

– Вот так, Герман Генрихович, мы и создали наш начальный капитал.

– Ага-ага, интересно. Значит, первый же человек, к которому вы обратились, сразу указал вам на опасность дела, которое вы затеяли.

– Теперь выходит, что так. Тогда мы этого так не видели.

– Не хотели видеть. Вы сами ему сказали, что акционеры общества приобщатся к власти, которую это общество разовьет. И между собой с первого дня говорили о власти. Над процессами вокруг, над миром. Разве не так?