словно ведьма, гневно сверкая глазами, вынеслась из комнаты с сумками, в которые быстро побросала все свои немногочисленные вещи. Нужно уйти отсюда как можно скорее! С меня хватит!

– Ки-и-ила! – бежит ко мне Соня и бросается на руки. – А ты куда?

– Я… – теряюсь тут же и смотрю на девочку, не зная, что ответить.

Соня переводит взгляд на большую сумку у меня в руках, и ее глаза мрачнеют.

– Ты уходишь от нас, да?

В ее голосе столько боли, что у меня перехватывает дыхание. Соня вырывается из моих рук и бежит в свою комнату, а я вздыхаю. Сама же говорила, что никогда не брошу ее, а теперь…

Боже, чем я лучше той Марины? Пообещать ребенку и не выполнить!

Иду наверх и, бросая свою сумку на кровать, начинаю методично распихивать вещи по полкам. Справившись, я иду к Соне и тихонько стучу в дверь. В ответ слышу только приглушенные всхлипы.

Захожу без приглашения и нахожу девочку на кровати в обнимку с большой плюшевой лисой. Присаживаюсь на краешке и прикасаюсь к мягким волосикам.

– Соня… Прости меня, пожалуйста…

– Ты обещала! Ты обещала никогда не бросать меня! – Она поднимает заплаканные глазки на меня, и я чувствую себя последней сволочью. Думаю только о себе и своих обидах, совершенно позабыв об этом драгоценном человечке.

– Я никуда не ухожу. Прости. Я не брошу тебя, это правда.

– Я тебе не велю! Я видела сумку!

– Солнышко, я уже разобрала все вещи! Хочешь, пойдем вместе посмотрим?

Девочка поднимает на меня глаза и долго смотрит, будто пытаясь что-то прочесть в моем взгляде. Наконец она выдает:

– Я верю тебе. Скажи, ты же никогда меня не бросишь? Ты мне как мама!

Это слова падают на сердце каплями живительного эликсира. Я знаю, что пора менять свой горячий нрав, ведь любое мое решение теперь отразится на Соне.

– Я люблю тебя, Соня! Ты мне не как, ты мне что дочка!

Мы долго обнимаемся с девочкой, молча думая каждая о своем. Не знаю, что творится сейчас в детской головке, но надеюсь, ничего ужасного она больше не думает. А вот у меня созрел план. Я должна поговорить с Владом и расставить точки над «И».

Да, я сама согласилась быть няней Сони, но он непосредственно руководил процессом, и не только от меня, но и от него зависит психическое состояние его дочери. И раз меня он не любит, то ее уж точно не даст в обиду. Учитывая, как поступила мать Сони, он первый должен был бороться за благополучие между нами, а не бегать за всякими Виками в коротких юбках.

Нажалевшись, мы с девочкой выходим на кухню, где Ольга Владимировна уже готовит завтрак.

– О, мои девочки проснулись! Я уже думала идти вас будить.

Я закусываю губу, не зная, как реагировать на все это. Ведь женщина по-любому слышала, что мы с Владом поссорились, а еще, скорее всего, слышала наш разговор с Соней, но решила не мешать.

– Доброе утро! – вежливо роняю я и сажусь за стул.

Мама Влада улыбается, будто ничего не произошло, и выкладывает нам на тарелки горячие блинчики.

– Вперед! Налетай! – командует она, пододвигая варенье.

Я делаю нам с ней кофе, а Соне по заказу варю какао. Позавтракав, мы решаем заняться своими делами. Ольга Владимировна уезжает в какой-то медицинский центр на анализы, а мы с Соней смотрим мультфильмы и едим мороженое. Да, может, это не слишком полезно для организма, но для сердечка ребенка ой как нужно.

Пока Соня комментирует «Русалочку» и возмущается поведению морской ведьмы, я обдумываю, что скажу Владу.

***

Вечер наступает слишком быстро. Я все жду Влада, но он не появляется. Приходит его мама, и мы с Соней кормим ее вместе приготовленным накануне ужином из стейка и овощей.

Долго пьем чай в гостиной, пока на город не опускается ночь. Влада так и нет. Хочется спросить Ольгу Владимировну, где он, но гордость не позволяет. Она же может спросить в ответ, не знаю ли я, где он, и что тогда отвечать?

Соня начинает зевать, и я иду ее укладывать. Уткнувшись носом в мое плечо, девочка засыпает. А я еще долго лежу рядом с сопящим котенком и глажу ее по волосам. Вдыхаю сладкий запах и жмурюсь от удовольствия. Мне кажется, я знала ее всю жизнь. Соня настолько моя, что иногда мне кажется, что я сама ее родила. Я ее понимаю, меня забавляет ее мировоззрение, взгляд на вещи, она смышлёная и интересная, но ее боль почему-то тоже мне как родная. Мне больше никогда не хочется видеть в ее глазах столько разочарования.

Иду к себе и, наскоро приняв душ, прихожу в комнату. На часах почти полночь, но Влада все так же нет. На телефоне ни одного пропущенного или смс-ки. Неужели снова с кем-то развлекается?

Злость заползает холодной змеей в душу и вонзает свои клыки. Я же не ревную. Мне просто дико понимать, что отец может бросить свою дочь на сутки, не предупредив. И даже учитывая, что здесь его мама и я и за девочкой есть кому присмотреть, все же он мог хотя бы предупреждать. Не меня, кто я ему? Но маму… Хотя, может, ее он и предупредил.

Сворачиваюсь клубочком на постели, и предательские слезы снова дрожат на ресницах. Я ему никто. Он не воспринимает меня всерьез. Если бы я ему нравилась, он бы написал…

Тут я вспоминаю, что вчера заблокировала его номер, и чуть не бью себя по лбу! Ну вот, страдалица! Жду от него звонка, забыв о том, что сама же его закинула в черный список. Умница!

Хватаю телефон и, найдя номер Влада, нажимаю «разблокировать». Смотрю на экран в немом молчании, и тут начинают приходить сообщения. Он звонил мне вчера сорок три раза и сегодня пятнадцать!

Да уж, Лебедева, ты прям блещешь умом!

Следом приходит сообщение уже от него: «Прости меня, Кира. Я обязательно все объясню. Сегодня не ждите, командировка».

Улыбаюсь как дурочка, перечитывая одно и то же сообщение. Не все равно! Ему на меня не плевать! Он не с Викой и не с Люсей, он на работе!

Но радость скоро сменяется раздражением. А с чего это я ему сразу поверила? Кострицкому наплести ерунды – как два пальца об асфальт. Нужно завтра все узнать. Я так и засыпаю с телефоном в руке.

Просыпаюсь от звонка. Не разобрав, кто звонит, беру трубку:

– Влад?

– Э, нет! Это я, Саша! Явно ждали