“Был”. Это короткое слово прогрохотало в голове, точно ядерный взрыв.

– Он умер десять лет назад, – пояснила Майка. – Славкой звали…

Оглушённая этой новостью, Саня ничего не ответила.

– Но это ещё не всё, – вздохнув, продолжала подруга. – Видишь ли, мальчик родился намного раньше срока. Еле спасли. Точнее… спасти-то спасли, да вот только проблемы со здоровьем остались.

Саня зажмурилась, будто это помогло бы ей избавиться от ощущения жуткого дежавю. Она снова испытала, почувствовала, увидела это как наяву: реанимация, отделение выхаживания недоношенных детей, остановка дыхания, подключение ИВЛ, переливание крови…

– В общем, ребёнок в итоге совсем больной получился. Там куча диагнозов, начиная от ДЦП с эпилепсией и заканчивая умственной отсталостью… Плюс ещё с сердцем какие-то проблемы, в общем целый букет.

Саня по-прежнему молчала, не подавая ответных реплик в трубку. Она всё ещё пыталась переварить эту информацию. “Вик, Вик… и ты тоже? Ты знаешь, что это такое – быть родителем особенного ребёнка? Выходит, мы с тобой в одной лодке…”

– Короче, они с Леной несколько лет упорно пытались Славку вытащить. По врачам таскали, за границу возили, всё верили, что можно сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить ему существование. Мальчишка несколько операций перенёс. А только всё равно как был беспомощным, так и остался. Не то что ходить – даже сидеть нормально не мог.

Закипевшее молоко поднялось и перелилось через край кастрюльки, в которой Саня собиралась варить кашу. Раскалённая конфорка зашипела. Опомнившись, Саня кинулась к плите и на автомате выключила газ, а затем ещё несколько мгновений заторможенно наблюдала, как молоко продолжает стекать с боков кастрюли и капать на плиту.

– Почему он умер? – наконец откликнулась Саня и сама не узнала свой голос.

– Во время очередной операции сердце не выдержало. Ему тогда всего три года было… – тихо отозвалась Майка.

Саня машинально накрыла молочную лужицу на плите влажной тряпкой.

– Извини, Май… – выдавила она с трудом. – Я сейчас не могу разговаривать. У меня… молоко убежало.

Следующие несколько дней прошли в каком-то тумане.

Майка неоднократно пыталась прорваться к ней звонками и встревоженными сообщениями: “Как ты? Всё в порядке? Это из-за Вика, да?”, так что Саня в конце концов ответила ей честно: “Пока что я не готова это обсуждать”.

Она словно дала себе установку: “Подумаю об этом… как-нибудь в другой раз”. Если же Саня начинала думать прямо сейчас, становилось слишком больно. Но всё равно не получалось не думать: о маленьком сыне Вика, который навсегда остался трёхлетним, о самом Вике, о его жене Лене… Она-то как пережила весь этот ужас? А как пережил это Вик? Развелись ли они потому, что не справились с обрушившейся на них бедой – или же у развода была иная причина?

С одной стороны, ей стало немного легче от осознания, что дело вовсе не в ней. И даже не в Ляльке! Саня ничем его не разочаровала и не обидела, и против Ляльки в целом Вик ничего не имел. Он просто боялся снова пережить эту боль, которую уже испытал с собственным сыном. Какой нормальный человек добровольно захочет во второй раз пройти все круги ада, держа за руку особенного ребёнка?

Немудрено, что он испугался, услышав от Сани всю правду о её дочери. Неудивительно, что удрал, сверкая пятками. Он бежал прежде всего от самого себя – от своего прошлого, своих застарелых фобий и едва затянувшихся ран… Да затянувшихся ли? Что Сане на самом деле было известно о нём? Только то, что он сам позволил ей узнать. Реставратор… любит конфеты… балует племянников… Она ни черта не знала его – настоящего!

И всё-таки после открывшейся ей информации Саня чувствовала, что Вик стал ей ещё ближе и дороже, чем раньше. Её ещё сильнее тянуло к нему. Ей так хотелось согреться о его тепло… Как больная кошка ищет лечебную траву – так и Саня подсознательно искала нежности и заботы у Вика. Наверное, это было глупо: ждать заботы от израненного и морально покалеченного мужика, который сам нуждался в ласке и тепле человеческом. Но она готова была ему всё это дать! Без остатка…

Почему-то верилось: они могли бы стать друг для друга спасением. Подарить друг другу то, в чём оба так сильно нуждались. Но верил ли в это сам Вик?.. А вот Саня чувствовала, что этот человек мог бы войти в её жизнь безоговорочно и навсегда, без всяких условий и обещаний…

С Чебой всё было иначе. С самого начала она видела и подмечала все его недостатки, которые лихо компенсировались недюжинной харизмой и дьявольским обаянием. Она закрывала глаза и на его инфантильность, и на самовлюблённость, и на эгоизм – просто потому, что он был симпатичным, славным и весёлым парнем. У Вика же ей не на что было закрывать глаза. Он был практически идеален, мать его! Впервые в жизни Саня встретила человека, который так зацепил бы её с самой первой встречи.

Кстати, о Чебе. Подувшись на Саню ещё недельку, он снова позвонил ей и как ни в чём не бывало завёл старую песню о главном: хочу чаще видеться с дочерью.

– Да видься, ради бога, кто тебе мешает, – наконец устало сдалась Саня. – Только заранее обговаривай время своих визитов. У неё сейчас опять школа началась, так что мы не всегда свободны. Хочешь, приезжай в выходные.

– У меня идея получше! – радостно сообщил он. – Поедем ко мне на дачу? На лыжах и на санках покатаемся, у печки посидим, чай из самовара пить будем… Хотите – переночуете, а нет – так я вас тем же вечером домой отвезу.

Это было весьма неожиданно, но при этом заманчиво. Саня и забыла, когда в последний раз была за городом. Но что-то в этом предложении не давало ей покоя… так и чудился какой-то подвох.

– А глубокоуважаемая Виолетта Эдуардовна тоже там будет? – осенило вдруг её.

Чеба заметно смутился.

– Да, но… она вовсе не против, если вы приедете.

– Ах, она не против! – язвительно повторила Саня. – Как это любезно с её стороны…

– Да прекрати ты, Сань, – миролюбиво произнёс Чеба. – Мама нормально к тебе относится… и сама хотела бы наладить отношения с внучкой.

– Было бы, что налаживать… – пробормотала Саня ворчливо, но окончательного ответа пока так и не дала, попросив пару дней, чтобы подумать.

Первая школьная неделя после каникул далась Ляльке тяжело.

Она никак не могла привыкнуть к новому классу и незнакомой учительнице, визжала, выла и истерила каждое утро, когда Саня привозила её