— Мадам Крюгер, мне не хотелось бы возражать вам, — сказал Левазье, — но на расстоянии пятидесяти километров в любую сторону я знаю здесь каждую травинку, — он веселился от души, но взгляд так и оставался очень строгим, — поверьте мне. Если я говорю, что здесь нет лис, значит, их нет!

Потом Левазье обратился ко всем:

— Вы сбережете свои и мои нервы, если честно признаетесь, что привело вас к нам и что вы ищите на горе Архивариуса.

— Гора Архивариуса? — спросил Питер. — Что это такое?

— Так мы называем ту гору, которую вы оградили забором.

Лесничий показал ее на карте.

— Неужели этого нет в ваших документах? Так гора называется в просторечии. А теперь скажите, какую игру вы затеяли?

— Послушайте, это уже ни в какие рамки не лезет, — дала отпор Штефани. — Какое право вы имеете так открыто обвинять нас во лжи? Неужели вы чувствуете себя настолько неловко от того, что мы узнаем о вашей «империи» то, чего вы сами раньше не замечали? Если вы хотите работать с нами заодно или хотя бы получать от нас информацию, то потрудитесь говорить в другом тоне!

В душе Патрик снял перед ней шляпу. Она превосходно вошла в роль, сыграла ее мастерски и сумела самым лучшим образом выйти из сложившейся ситуации. А кроме того, — это он заметил только сейчас — Штефани выглядела чертовски привлекательно, особенно когда волновалась.

Неожиданно лесничий встал, опершись обеими руками о стол, и наклонился к исследователям. Его голос звучал приглушенно, но очень убедительно:

— Мадам, месье! Прошу прощения за свой тон и слова. Но я не отступлюсь. Я хочу знать, что вас привело сюда, и я непременно выясню это! Хорошего дня.

— Боюсь, мы нажили себе врага, — сказал Питер, когда лесничий удалился и они втроем поднялись в кабинет.

— Хм… да, кажется, он настроен решительно, — согласился Патрик.

— Надеюсь, он не пойдет на отчаянные действия, о которых ему придется пожалеть.

— Не думаю, — ответил Патрик, — как бы то ни было, сегодня мы уличили его в подделывании документов. И если он что-то предпримет — заповеднику конец.

— Странно, неужели он настолько глуп, чтобы так легко раскрыть перед нами свои карты?

— Думаю, — сказала Штефани, — это была не глупость, а расчет. Он хотел дать нам понять, что он-то может защищать свои интересы, даже если они и не совпадают с интересами мэра. В определенном смысле это было предложение с его стороны.

— Может, мы сможем использовать это в своих целях?

Штефани открыла дверь кабинета.

— Давайте на время забудем про лесничего. Прежде чем вы расскажете мне о результатах вашей поездки в Париж, об истории возникновения масонства и о поисках господином Веймарским архивов Лютера, я хочу кое-что показать вам.

Она подвела их к столу, на котором уже были разложены бумаги с рисунками, математическими выражениями и числовыми рядами. Во время дальнейшего рассказа Штефани указывала на отдельные изображения:

— Здесь вы видите точный рисунок символа, который мы нашли на полу перед проходом. Итак, маленькие значки разделены на четыре группы и расположены вокруг большого круга так, что все вместе это представляет собой большой квадрат. Мы видим двенадцать различных символов, каждый из которых повторяется трижды. Всего здесь тридцать шесть знаков, повторяющихся несколько раз.

— А что это за значок, в правом верхнем углу? — спросил Патрик.

— Тридцать седьмой символ выбивается из общего ряда, правда? Появляется он здесь только один раз, — пояснила Штефани, — кроме того, он нарушает симметрию расстановки остальных знаков. Может быть, это своего рода ключ, я не знаю.

— Что вы подразумеваете под словом «ключ»? — спросил Питер. — Вы считаете, что эти символы содержат зашифрованное послание?

— Возможно. Но, судя по символам, речь здесь не идет о каком-то тексте. Слишком уж мало знаков, чтобы они могли означать какие-то буквы или слоги. Текста из этого не получится. Или уж очень маленький. Важно, на мой взгляд, то, что каждый знак повторяется трижды. Это позволяет сделать вывод о продуманности их расстановки.

— Эти символы… — проговорил Патрик. — Вы можете расшифровать их? Они выглядят как-то мистически, по-средневековому.

— Кажется, это алхимические символы, нет? — спросил Питер.

Штефани удивленно посмотрела на него.

— Да, вы абсолютно правы, — она показала им пару латинских текстов, которые содержали подобные изображения, — это очень интересный аспект. Дело в том, что все эти знаки использовались в совершенно разных трудах алхимиков. Но не ранее шестнадцатого столетия!

— А наскальные надписи в передней части пещеры, как мы предположили, относятся к тринадцатому веку, — заметил Патрик. — Одно из двух: или пол пещеры перед проходом совсем не такой старый, как сама пещера, или этот рисунок поместили туда тремя столетиями позже. Или алхимики использовали в своих работах более древние символы. Это же не исключено, что в работе они пользовались не ими придуманными символами. Может, они просто взяли более древние знаки себе на вооружение. Может, даже именно в этой пещере…

— Да, эти символы запросто могут не иметь ни малейшего отношения к алхимии, и это просто чистое совпадение.

— Не кажется ли вам такое объяснение чересчур притянутым за уши? — не выдержал Питер. — Ну, так что же эти символы значили у алхимиков? Вам удаюсь найти толкование?

Штефани кивнула.

— Вот это символ серы, а это — свинец.

— Если все это химические элементы, — предположил Патрик, — то их порядковые номера в периодической системе могут означать математический код. Или, например, их химические формулы.

— Да, звучит как научная фантастика, — заметил Питер, — вам не кажется?

— Эта идея не кажется мне абсурдной, — ответила Штефани, — мы же вообще не имеем ни малейшего понятия, с чем столкнулись. Люди, расписавшие переднюю часть пещеры, по-видимому, тоже обладали фантастическими знаниями. И кто знает, что за феномен или технологии кроются за пресловутым проходом. Но ваша идея, увы, не сработает. Химические элементы исключаются, если мы исходим из того, что эти знаки имеют то же значение, что и у алхимиков. И вот почему: этот знак обозначает кислоту, а этот — щелочь. Насколько я знаю, у них нет порядкового числа в периодической системе. Кстати, вот еще один знак. Он означает процесс сублимации. То есть когда вещество из твердого состояния…

— … превращается в газ, — закончил предложение Патрик, — большое спасибо.

— Ну, лично я этого не знал, — заступился Питер, чтобы хоть как-то сгладить язвительное замечание коллеги.