Пару минут спустя Ева увидела, как Брайан в домашних тапочках спешит в конец улицы, где уже толкались полицейские машины, мотоциклы и собаки.

Брайан направился к коренастой полицейской даме, гадая, кто столь неаккуратно сломал ей нос.

— Думаю, мы быстро сможем прояснить всю эту чушь с преследованием, — сказал он.

— Вы — тот джентльмен, которого мы ищем, сэр? — строго вопросила сержант Джудит Кокс.

— Однозначно, нет! Я — доктор Брайан Бобер.

— Вы приехали для медицинского освидетельствования, доктор Бобер?

— Нет, я астроном.

— Значит, вы не в медицинском смысле доктор, сэр?

— Между прочим, врачи учатся всего семь лет, а мы, профессиональные астрономы, учимся до самой смерти. Новые звезды и теории рождаются ежедневно, сержант…

— Бобер, сэр? Как «шустрый маленький строитель плотин»? Истребитель деревьев? — Прежде чем Брайан успел ответить, полицейская добавила: — Я хочу получить ответ на один важный вопрос, астроном доктор Бобер.

Брайан приосанился, готовый слушать.

— Я Овен, и один из знакомых констеблей недавно пригласил меня на свидание. Собственно вопрос: если он Стрелец, мы совместимы?

— Я сказал — астроном, а не астролог, — возмутился Брайан. — Вы пытаетесь меня спровоцировать, сержант?

— Да это просто шутка, сэр! — рассмеялась та. — Мне тоже не нравится, когда меня на людях обзывают свиньей.

Связи Брайан не уловил, но вспомнил про свою миссию:

— Я могу лично поручиться за мистера Стэнли Кроссли. Он эрудит и джентльмен, и можно только желать, чтобы в Англии было побольше таких граждан, как он.

— Возможно, это все и правда, сэр, но в Бродморе до сих пор ходят легенды о безупречных манерах серийного убийцы Питера Сатклиффа. — Полицейская прислушалась к треску из нагрудной рации и сказала в микрофон: — Нет, у меня лапша с говядиной под устричным соусом.

Она откозыряла Брайану и отправилась в парк допрашивать Поппи, жертву преследования.

Стоя на коленях, Ева наблюдала, как Стэнли Кроссли провезли мимо в полицейском автомобиле. На случай, если он в эту секунду глядит на дом Боберов, она помахала, но изувеченный ветеран смотрел прямо перед собой. Ева ничем не могла помочь ему и ничем не могла помочь себе. Ее переполняла ярость, и Ева впервые в жизни поняла, как же легко решиться на убийство.

Мимо проехала еще одна полицейская машина. На заднем сиденье скрючилась Поппи — видимо, в рыданиях.

Ева смотрела, как Брайан тяжелой поступью идет по улице, как развевается на ветру его борода, как он наклоняет голову, защищая лицо от секущего снега. Ева боялась, что муж поднимется к ней и примется рассказывать о произошедшем.

«Вот прямо сейчас, — подумала Ева, — я бы с наслаждением прикончила этого дурака».

Брайан ворвался в темную комнату Евы энергичным, заросшим волосами Гермесом, которому невтерпеж передать послание. Он включил верхний свет и сообщил:

— Поппи до крайности расстроена, хочет покончить с собой, сидит внизу. Понятия не имею, что с ней делать.

— Как Стэнли? — спросила Ева.

— Ну, ты же знаешь, каковы эти старые вояки — лицо как маска. О боже! Я не должен был так говорить, учитывая, что у бедняги и вправду, считай, маска вместо лица. Интересно, как политически корректно называть кого-то вроде него?

— Можешь называть его Стэнли, — предложила Ева.

— У меня от старика сообщение. Он хотел бы повидаться с тобой до Рождества.

— Можешь принести наверх мой стул? — попросила Ева.

— Который супом заляпан?

Ева кивнула:

— Удобнее разговаривать с человеком глаза в глаза, а тут это Рождество…

Следующим утром Брайан и Брайан-младший принесли бывший парадный стул и поставили рядом с кроватью.

— Итак, чем занимается мисс Мелодрама? — спросила Ева.

— Жалуется, что живот болит, — доложила возникшая в дверях Брианна.

— Полиция обошлась с ней грубо, — кивнул Брайан.

— Что наверняка означает, что полицейский повысил на нее голос. На человека, которого пытали в застенках, она не похожа. — Брианна осуждающе посмотрела на отца. — Прогони ее, папа! Сейчас же прогони!

— Разве я могу выставить нищую девочку в метель за две недели до Рождества?

— Да она никакая не нищая девочка! Эта гадина всегда приземляется на обе ноги!

— Поппи всегда побеждает, — поддержал сестру Брайан-младший. — Она считает себя пупом вселенной. А всех нас — недочеловеками, чье предназначение — лишь служить ей.

В дверях, прижав руки к животу, возникла Поппи и полуобморочным голосом оповестила:

— Я вызвала «скорую». Похоже, у меня выкидыш.

Брайан кинулся вперед и помог Поппи сесть.

— Я не могу потерять этого ребенка, Брайан-младший, — простонала она. — Малыш — все, что у меня остается… раз уж тебя я лишилась.

— Ужасная дилемма в том, Брайан, — заметила Ева, — что эта особа может говорить и правду.

Ева смотрела в окно на то, как закутанную в красный плед Поппи ведут к машине «скорой помощи».

Снова падал снег.

Поппи подняла руку и вяло помахала Еве.

Ева не пошевелилась. Ее сердце оледенело, как тротуар на улице. Ей до смерти хотелось избавиться от незваной гостьи.

В одиннадцать из регистратуры сообщили, что Поппи выписывают и нужно забрать ее домой.

Когда Брайан влетел в приемный покой, Поппи возлежала на трех пластиковых стульях, в одной руке она держала миску, другой притискивала ко рту ком салфеток.

— Слава богу, что это вы, доктор Бобер! — пролепетала она. — Я так надеялась, что приедете именно вы.

Брайана тронула ее бледность, хрупкость пальцев, сжимавших миску. Поддерживая за плечи, он помог Поппи сесть. Девушка вся дрожала, и Брайан быстро стянул с себя флисовую куртку и заставил Поппи надеть ее. Потом подкатил инвалидное кресло и попросил бедняжку пересесть в него, отметя ее слабые протесты и уверения, что она может передвигаться самостоятельно.

Снег укутал тротуар и здания, смягчив брутальность больничных коробок. Брайан открыл дверцу машины, поднял Поппи на руки, бережно положил на заднее сиденье и укрыл пледом. Инвалидное кресло он откатил в сторонку. В обычной ситуации он бы отвез кресло туда, где взял, но сейчас не хотел надолго оставлять страдалицу.

Машину Брайан вел очень осторожно. Дороги обработали реагентом, но снег падал такой густой, что толку от этого было чуть.

Поппи тихонько поскуливала на заднем сиденье.