– Это объясняет синяки на спине. Насколько сильно Поппи сопротивлялась?

– Сначала она царапалась, отбивалась локтями, а затем сдалась.

– А откуда взялась кровь на твоих джинсах?

– Наверное, я поцарапал кольцом гематому у нее под глазом.

– Но ты не носишь обручального кольца.

– Носил.

– Однако не в то утро, когда я тебя разбудил. Я прекрасно помню, что заметил отсутствие кольца. И сейчас его на тебе нет.

– Возможно, я потерял его ночью. Или оно упало. В любом случае…

– Ты не помнишь, – угрюмо закончил за него Джим.

Терри вытянул руки, демонстрируя толстые пальцы и отсутствие кольца.

– Я рассказал тебе все, что помню. Если бы я мог воспроизвести детали, это было бы гораздо лучше.

Джим несколько минут изучал свои записи. Все это время Терри сморкался, и так сильно, что рукава его робы забрызгало кровью.

– Когда я нашел Поппи утром, на ней была пижама, – сказал Джим, пролистывая страницы. – Она переоделась, когда пришла домой?

– Да.

– А во что ты был одет, когда она пришла?

– В гавайскую рубашку, которая была на мне, когда я делал Поппи предложение. Это была своего рода демонстрация. Рубашка стала мне мала, но я надеялся, что жена оценит этот жест. Думал, это будет забавно…

– А Поппи надела пижаму?

– Да.

– Почему?

– Она говорила, что в офисе горячей линии пахнет болотом.

– Странно, что она надела пижаму, в то время как ты был в такой особенной рубашке.

– Похоже, ты подвергаешь меня перекрестному допросу!

– Я просто проговариваю факты.

– Поппи сказала, что ее одежда плохо пахнет и она хочет освежиться.

– Она приняла душ или ванну?

– Об этом я не знаю.

Судя по голосу, Терри начал защищаться.

– Где сейчас эта рубашка? – спросил Джим. – Когда я разбудил тебя, на тебе был джемпер.

Терри немного подумал, затем ответил:

– Перед тем как идти в паб, я переоделся. Как я уже говорил, рубашка была мне мала.

– Где сейчас эта рубашка?

– Не знаю, не помню.

– Хорошо, – пробормотал Джим, не в силах скрыть сомнение. Занеся карандаш над блокнотом, он записал ответ Терри.

– В котором часу ты пришел в «Свинью и свисток»?

– Я был уже пьян. Помню, как оставил Поппи на кухне, а затем поплелся в паб. Дальше – полный провал. Я не знаю, в котором часу это было.

– И что было потом, тоже не помнишь?

– Нет.

– Вообще ничего?

– Ничего.

Именно эта часть рассказа казалась Джиму наиболее лживой. Он ни разу не сталкивался с ситуацией, когда в результате сильного опьянения у человека случались провалы в памяти. Такие отговорки простительны подросткам, но в зале суда никакой силы не имеют.

– Давай снова вернемся к тому моменту, когда ты пил. Просто чтобы убедиться: ты влил в себя три-четыре порции виски до того, как Поппи пришла домой, верно? Это были двойные порции или обычные?

– Мне кажется, ты снова меня проверяешь, – проворчал Терри.

– Я пытаюсь доказать твою невиновность. А для этого мне нужно воссоздать картину событий целиком. Пожалуйста, доверься моему профессионализму. Я знаю, что делаю.

– Порции были двойными, даже тройными.

– Полиция подтвердила, что в вашем доме было виски, и я сам видел бутылку.

– Кроме того, днем я выпил сильное обезболивающее.

– Какое именно виски ты пил и какой крепости? – спросил Джим, одновременно записывая ответ на предыдущий вопрос. – Я не знал о таблетках. А ты сообщил об этом полиции?

– Я говорил об этом инспектору Скиннер и адвокату, и не раз. Я принял парацетамол и кодеин в рекомендуемой дозировке. Мне их прописали больше месяца назад от болей в спине. Мой врач может это подтвердить.

– Эти препараты влияют на моторику?

– Нет, просто обезболивают.

– Когда-нибудь раньше ты пил алкоголь и принимал таблетки одновременно?

Терри задумался над ответом.

– Возможно, но не в таком количестве.

– Эти таблетки можно сочетать с алкоголем?

– Нет, они несовместимы.

– Но ты все равно выпил и то и другое?

– Отчаянные ситуации требуют отчаянных действий.

Джим внимательно посмотрел на Терри, но симптомов вранья не заметил.

Детектив записал информацию в блокнот. И вздохнул. Алкоголь и болеутоляющее – слишком неубедительно. Чем больше Джим раскапывал эту историю, тем сложнее ему было поверить словам Терри.

Но тем не менее было в его рассказе нечто достойное доверия. По опыту Джим знал, что лжец приукрашивает свой рассказ, добавляя пару-тройку правдивых деталей. Возможно, простота рассказа Терри, его выводящий из себя минимализм и были правдой? Но почему тогда он беспокоится? Если человек не помнит, значит, не помнит.

Или таким образом Терри было легче соврать? А может, от горя и чувства вины его мозг был просто не способен изобрести что-нибудь более затейливое?

– О происходящем в пабе ты тоже ничего не помнишь? – спросил Джим в надежде, что сосед хоть здесь выдаст немного фактов.

Терри покачал головой.

– И ничего о том, что произошло потом?

– Следующее, что я запомнил, – как ты разбудил меня утром.

– Ты не помнишь, как вернулся домой?

– Нет.

– Ты не проверил, как жена себя чувствует?

– Не помню.

– Такие вещи обычно не забываются, как думаешь, Терри?

– Думаю, что нет, – уныло протянул сосед.

В это мгновение Джим осознал, что эта комната ничем не защищена. Она была и большой, и маленькой одновременно. И такую же незащищенность он увидел на лице соседа.

– Как думаешь, кто убил твою жену?

– Я долго об этом размышлял, – сказал Терри безо всяких подергиваний. – Это, должно быть, сделал он. Йен.

– Почему?

– А кто еще мог желать смерти Поппи?

– Но почему Йен Кокс хотел убить твою жену?

– По той же причине, по которой и меня обвиняют в ее убийстве! Потому что Поппи унизила его! Отказала ему! Потому что она принадлежала к тому типу женщин, которые способны вызвать ярость даже в самом уравновешенном человеке.

Джим старательно записал эту информацию.