тот старый комод и сколько денег она потратила на реконструкцию, чтобы он не потерял аутентичный вид и при этом развалился в один не очень прекрасный день. Я еле держусь чтобы не сказать что-то вроде «Ах это он еще и после реставрации?» Кто я такой, чтобы разбираться в вещах с печатью истории и запахом прошлых лет.

— И так, Олег, раз мы решили перевести наше общение в неформальную шашлычную плоскость, то рискну задать вопрос, который мучит всех холостячек нашего большого города. Или вы относитесь к тем трепетным мужчинам, которые не любят вопросы в лоб?

— Я отношусь к тем мужчинам, которые предпочитают держать личную жизнь подальше от посторонних глаз.

— Фи, — она откидывает голову на спинку сиденья, и тут же немного разворачивается корпусом в мою сторону. — Совсем не обязательно быть таким резким. Может, я хотела поинтересоваться вашим чистым доходом и недвижимостью.

— Мой доход легко узнать в соответствующих финансово-контролирующих органах.

Притормаживаю на светофоре и бросаю взгляд на свою спутницу — она тут же наклоняется еще ближе.

— То, что говорят о вас с Ириной Крымовой — правда?

— Я без понятия что о нас говорят. — Хотя, конечно, Ира сама пару раз пересказывала нелепые слухи о наших с ней отношениях. Пока однажды нам обоим стала совершенно неинтересно токсичное жужжание разных насекомых.

— Говорят, что вы в отношениях. — Диана берет паузу и добавляет, уже со смехом. — И еще что она ваша супруга, но вы не афишируете ваш брак, потому что втайне переводите на нее свои активы, чтобы уклоняться от грабительских налогов. И чтобы ни у кого не было вопросов, почему вы так самоотверженно финансируете ее благотворительный фонд.

— Не знал, что моя личная жизнь так будоражит неокрепшие умы.

Она ждет пару минут, видимо надеясь, что я «рожу» еще какие-то комментарии, но не дождавшись, продолжает:

— Не знаю как вы, Олег, а я живу в мире, где женщинам за тридцать, если они не хотят остаться на обочине жизни приходиться вступать в серьезную конкуренцию не только за материальные ресурсы, но и за охотников, которые могут добывать мамонтов, а не только член из штанов. Вот и приходиться интересоваться местами обитания подобного вымирающего вида. И всерьез рассматривать все подходящие варианты. Я уже не в том возрасте, когда можно позволить себе роскошь выбирать вслепую. Поэтому, — она смотрит на меня в упор, и я на секунду чувствую себя жертвой хитрого хищника, — я предпочитаю сразу понимать, не трачу ли впустую свое время.

Сказать более откровенно, что она раскинула на меня сети, просто невозможно. А я столько пахал в последнее время, и так мало времени проводил в обществе слабого пола, что даже не понял, откуда и когда пришла эта повальная мода на эмансипацию. Хотя лично знаю парочку мужиков, которые будут только рады, когда к их святым яйцам подкатит кто-то вроде Дианы.

— Или, — не унимается она, — я не права?

— В моем мире, Диана, эти смелые мужчины охотятся друг на друга.

Хорошо, что светофор моргает зеленым и я вливаюсь в поток машин, сосредотачиваясь на дороге, пока Диана делает несколько селфи прямо в машине. Между делом еще раз интересуется, уместно ли будет их выставить, и нет ли в моем поле женщины, которая по чистому стечению обстоятельств опознает машину по ремню безопасности.

— Если бы в моей жизни была женщина, которая устроила бы из-за этого скандал — я бы крепко задумался, о целесообразности наших отношений.

— Так категорично. — Диана делает еще пару снимков, показывает мне их, как будто я должен принять решение, какой больше достоин публикации, но я снова отделываюсь лаконичным «Вы прекрасно выглядите на всех». Она делает пару кликов, прячет телефон и задумчиво говорит: — А ведь я вполне могла бы устроить разбор полетов, если бы узнала, что мой мужчина в свободное от нашего с ним общения время, катает в рестораны других женщин.

Я думаю, что она еще и сильно приуменьшила степень своего недовольства, потому что с такими, как Диана, дело редко заканчивается «разбором полетов».

— Боюсь, что в таком случае вам стоит пересмотреть свои притязания на определенную категорию мужчин, — я стараюсь подбирать слова, хотя в чем ее нельзя обвинить, так это в обидчивости.

— Потому что у них всех есть особи девичьего пола для таких прогулок? — смеется Диана, но я впервые чувствую неискренность в ее поведении.

— Потому что мы не любим, когда нам устраивают разборы полетов.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

‌‌‍Глава двадцать третья: Эвелина

— Эвелина, что ты там делаешь?! — кричит мама из гостиной, пока я, стараясь не угодить ногой в разбросанные игрушки, пробираюсь дальше по чердаку.

Здесь нет освещения и приходится использовать маленький фонарик, света от которого хватает на небольшое пятно перед собой, только чтобы не налететь на одну из опорных балок. Поэтому, я только что споткнулась об ящик со старыми игрушками и все кубики, и пирамидки из моего прошлого, разлетелись по полу. Приходится в буквальном смысле слова чувствовать себя игроком в «Сапер», переступая по островкам свободного пространства.

— Мам, все хорошо! — кричу в ответ и тут же случайно наступаю на что-то мелкое, что неприятно впивается в пятку.

Наверное, все-таки нужно было обуться. Страшно даже представить, как потом буду отстирывать с белых носков всю эту пыль. Если такое в принципе возможно без волшебства.

Но решение забраться на чердак было спонтанным. Укрыло меня пол часа назад, когда я вспомнила, что давно хотела найти одну из старых детских книг. Ту самую, которую Денис разрисовал идиотскими картинками. Найти — и как-то зарисовать его каракули. Нерациональное и глупое решение, чистой воды импульс, в надежде на то, что так мне станет хотя бы немного легче. Потому что послевкусие сказанных им мерзостей, даже спустя сутки никуда не делось. И даже стало еще сильнее.

— Слеза оттуда немедленно! — требует мама, но я уже нахожу, что искала.

В углу, там, где крыша такая низкая, что пробраться туда можно только на корточках, стоит сразу несколько фанерных коробок, доверху наполненных детскими книжками и журналами. И еще пару связок, просто перетянутых веревками, стоят так же, полностью покрытые толстым слоем пыли. Стараясь не притрагиваться лишний раз, осматриваю обе — это в основном журналы для детей и тонкие раскраски. Лучше это не тормошить, тем более, что по воспоминаниям та самая книга была в твердой обложке.

Осмотревшись, нахожу рядом тюк со списанными вещами. Беру свою старую куртку, стелю ее на полу и начинаю перебирать первый ящик. Странно, что