Сначала он хотел сказать, что расследует дело об убийстве ееровесницы, чтобы Алла отнеслась к его вопросам серьезно. Но потом передумал.Девочка может испугаться и замкнуться в себе. Диме это было совершенноневыгодно. Поэтому он ответил по-другому:

– К нам обратились родители одной девочки с просьбойвыяснить, нет ли у нее каких-нибудь отношений со взрослым мужчиной. С ееучителем физкультуры.

Алла Баранова мгновенно съежилась и покраснела до корнейволос. У нее даже слезы выступили на глазах. К этому моменту они как раз дошлидо намеченной издали скамейки, и Дима первым сел на край, сложив руки на груди.

– Я думаю, именно ты можешь мне помочь, –продолжил он, делая вид, что не замечает ее смущения. – Да тыприсаживайся, не стесняйся. Тебя мама не будет искать? Есть у тебя полчаса?

Алла молча кивнула. Видимо, она просто не в силах былавымолвить ни слова.

– Все, что ты мне скажешь, останется между нами. Яобещаю. Частный сыск – это совсем не то, что расследование, которое ведетмилиция. Понимаешь?

Алла кивнула и тихо пробормотала:

– Понимаю…

– Я не веду никаких записей, не буду никуда тебявызывать, не заявлюсь к твоим родителям. Просто доверительная беседа. Мы одинраз с тобой сегодня поговорим, и я исчезну.

– У Бориса Борисовича какие-то неприятности? –немного успокоившись, спросила Алла. – Вы ведь про него будете спрашивать?Кажется, вся школа знает про то, что я тогда натворила.

Дима посчитал, что уже может повернуться к ней, – с еелица схлынул пунцовый румянец. Девочка зажала руки между коленями и низконаклонила голову.

– Ты стесняешься того, что произошло в прошломгоду? – закинул удочку Дима.

– Я?! – Алла вскинула голову и удивленновоззрилась на Диму. – А чего мне стесняться?

Дима даже слегка опешил. Интересно, может быть, Круглов емучто-то недорассказал?

– Ты ведь смутилась, – осторожно напомнил он.

– Это от неожиданности. Что вы хотите знать?

– Кто из вас в кого был влюблен.

Алла, ни на секунду не задумавшись, быстро ответила:

– Я в него.

– Борис Борисович, наверное, многим девочкам нравился?

– Конечно, многим. Они ахали, закатывали глаза, но этовсе было так – баловство.

– А у тебя все оказалось серьезнее?

– Гораздо! – с чувством выговорила Алла ипосмотрела на Диму с внезапным интересом.

«Кажется, ей захотелось выговориться, – судовлетворением подумал он. – Сейчас она начнет вываливать на меня все,что поверяла до сих пор только самой близкой подружке». Алла поджала под себяодну ногу и переложила портфель на другую сторону скамейки. Теперь они с Димойпо-настоящему повернулись лицом друг к другу. Он старался сохранять на своемлице выражение серьезной заинтересованности.

– Борис Борисович никогда не смеялся надо мной! –выпалила Алла. – И не жаловался. Даже нашей классной не сказал. Когда я впервый раз написала ему письмо, то думала, умру от волнения. Я даже в школу непошла на следующий день. Сделала вид, что заболела.

– Ты подписала свое письмо?

– Нет, не подписала. Да это и не надо было. Я письмоему в руки отдала. Я сразу так решила, что не буду тайком ничего делать. Этоведь было настоящее чувство, понимаете?

– Угу, – сказал Дима.

– Другие девчонки тоже говорили, что влюбились в него.Но они ничего не делали. Значит, врали.

– А ты?

– Ой, а я! Я ночами не спала, все только о нем имечтала.

– Послушай, Алла, а вот скажи, как ты представляла себеразвитие ваших отношений? Если бы учитель вдруг всерьез тобой заинтересовался?

Алла задумалась, явно слегка сбитая с толку. Она, видимо,вообще не рассматривала подобного варианта. Мечты мечтами, но девочка двумяногами стояла на земле.

– Мне просто хотелось, чтобы он обратил на менявнимание.

– Ну а если бы он обратил? Стал бы за тобой ухаживать?

– Тогда нам пришлось бы притворяться ипрятаться, – немного подумав, сделала вывод Алла.

– И ты стала бы притворяться?

– Ради Бориса Борисовича – да, – твердо ответиладевочка.

Даже сейчас, спустя год, она не утратила самоотверженности исовершенно явно симпатизировала своему бывшему учителю.

– А что, если бы он разозлился, прочитав твое письмо?Устроил бы тебе выволочку?

– Ну, наверное, он бы… как это сказать? Упал в моихглазах.

– Но, судя по всему, Борис Борисович не разозлился?Однако все равно навстречу тебе не пошел.

– Он был такой печальный, когда со мной разговаривал.Такой серьезный и грустный…

«Вот ведь тоже еще актер ТЮЗа! – с некоторой долейвосхищения подумал Дима. – Подумать только, какие драмы разыгрывал!» Взеленых глазах Аллы Барановой появилось мечтательное выражение.

– Он тебя хоть самый маленький разочекпоцеловал? – спросил Дима с живым интересом.

– Я сама. – Ресницы Аллы двумя черными веерамиупали вниз, когда она потупилась. – Я сама его поцеловала.

«Экий гаденыш наш Лагутин! Позволял-таки девчонкам проявлятьсвои нежные чувства! Деликатничал, видишь ли, обидеть не хотел».

– А ты домой к нему ходила?

– Нет! – испуганно сказала Алла.

– Но, наверное, хотела, чтобы он тебя пригласил?

– Сначала хотела, а потом расхотела…

– Почему это? Испугалась?

– Да нет, не испугалась! Мне правда перестало хотеться.

– Ну, расскажи, пожалуйста. Я ведь для того и приехал,чтобы ты подтвердила мою теорию.

– Какую? – настороженно спросила Алла.

– Что Борис Борисович вовсе не виноват в том, что внего влюбляются ученицы.

– Конечно, не виноват! – горячо заговорилаАлла. – Разве он виноват, что такой красивый?

– Действительно, – пробормотал Дима. – Это жеприрода виновата. Значит, он никогда не поощрял тебя?

– Нет, ну что вы! – принялась защищатькрасавца-физкультурника Алла.

– Ему, наверное, было жаль, что у вас такая разница ввозрасте, – предположил Дима, представив себе Лагутина с гордой ипечальной физиономией.

– Да, а как вы догадались?

Дима чертыхнулся про себя. Действительно, как он догадался?

– Ну… Наверное, раз он был таким печальным, он тожечто-то к тебе почувствовал.

Алла снова покраснела, только теперь, кажется, отудовольствия.