15 февраля в программе «Время» нам объявили об окончании вывода советских войск из Афганистана. А сразу после окончания этой программы я рискнул поговорить с бабушкой про московский клад.

— Ба, помнишь я говорил тебе про важный и секретный разговор, когда ты вернулась из больницы?

— Ох. Да, помню. Что ты ещё учудил? Надеюсь, мне не пора правнуков ждать?

— Не. До правнуков ещё рано.

— Ну, спасибо, успокоил. Так что у тебя там тогда такого секретного?

— Мне в макулатуре попалось старое письмо, — начал я вешать придуманную лапшу на уши бабуле. — В нём один мужик пишет в Москву брату о том, что спрятал пятьдесят тысяч деноминированных рублей в кресло в его доме.

— Пфф. Внучек, ты сейчас надо мной издеваешься? Ты думаешь я «12 стульев» не смотрела? Вот зачем ты это придумал? Помучать меня решил? — возмущенно воскликнула бабуля.

— Не издеваюсь я над тобой. Это правда! Я, когда был в Москве, нашел этот адрес и даже видел эти кресла, — вспылил я и тоже поднял на неё голос.

— Ты говорил про одно кресло, — подняла она вверх свой палец. — Уже стал забывать что придумал?

— В письме речь шла про одно, но в доме по указанному адресу их было два одинаковых.

— А как ты в тот дом попал? Воровским способом? — теперь она почти шипела, что было нехорошим знаком.

— Нет. В доме была внучка хозяина. Она распродаёт старую мебель. И она хочет за каждое кресло по пятьдесят рублей, — терпеливо объяснил я ей.

— Ну-ну. А я тебе зачем?

— Я хочу чтобы ты съездила со мной в Москву и выкупила эти кресла. Мне хозяйка может и не продать, а тебе точно продаст. Я из своих денег полностью оплачу проезд и выкуп кресел.

Бабуля как-то странно на меня смотрела, подперев подбородок своими кулачками и зачем-то зажмурив левый глаз. Как будто целилась. И молчала.

— У меня и телефон хозяйки есть. Как приедем в Москву, сразу ей позвоним и договоримся о встрече, — продолжил я уговаривать бабушку пока она молчала. — Как выкупим, сразу проверим на клад. Я даже парочку мест присмотрел под это. И если находим деньги, забираем их, а кресла там бросаем и домой едем. Ну, и деньги найденные, пополам, — спохватился я.

— С чего это вдруг пополам? — отмерла бабуля. — Нафига тебе такие деньжищи?

— А ты с ними что будешь делать? — не остался в долгу я.

— На книжку положу. Тебе на свадьбу, а мне на похороны.

— А на следующий день к тебе ОБХСС[80] придёт и поинтересуется: Антонина Алексеевна, а откуда у вас столько денег? А не продались ли вы капиталистам за самую главную военную тайну?

— Тьфу на тебя, балаболка. А что с ними тогда делать? Как Петровна — в диван зашить?

— Их сначала надо найти в тех креслах. А потом уже думать куда тратить. Так ты согласна? Съездишь со мной в Москву?

— И когда ты ехать запланировал, кладоискатель?

— В марте, на весенних каникулах. Хорошо? — я мысленно радостно потёр ладошки.

— Давай сначала до них доживём! А то с твоими новостями мне точно повторно аппендицит вырежут. Попозже еще поговорим, и ты мне подробно всё расскажешь и письмо покажешь.

— Письмо не покажу, тут ты сама виновата.

— Не поняла. В чём ты меня обвиняешь?

— А кто обувь свою сушил листиками с моего стола? Взяла без спросу, скомкала и засунула в свои мокрые боты. А потом еще и выкинула. А там и письмо то было и черновик сочинения по литературе.

— Женя, ну, я же уже извинилась за тот случай. Не хотела газетами сушить. Свинец впитывается, а потом носки пачкает.

— Я помню. Вот найдём деньги, и купишь себе нормальные боты. Чего ты в старых, дырявых ходишь?

— Так, поговори мне ещё тут. А ну марш зубы чистить и спать. — зарделась уязвленная старушка.

Вот, приучил её на свою голову, что зубы надо и вечером чистить, теперь она меня уже и этим гоняет…

Глава 15

Естественно никуда, ни за каким кладом мы не поехали. Или бабуся не до конца мне поверила, или опасалась чего-то. Как я её не уговаривал, она ни в какую не соглашалась. Я уже подумывал соврать про какие-нибудь соревнования и рвануть самому, в одиночку, в Москву. Но, поразмыслив, решил до летних каникул никуда не дёргаться. В мае я получу паспорт и, в крайнем случае, сойду за абитуриента в столичный техникум. А может и бабуля созреет на поездку.

24 марта я своей волей отменил занятия туристического кружка. Ибо в этот день, вечером, по центральному телевидению впервые показывали полнометражный мультфильм «Остров сокровищ». Мы с Олькой смотрели его у меня, покатываясь от смеха. Прикольный получился мультик. В той жизни я его смотрел краем глаза в конце девяностых и особо не запомнил.

Несколько раз приходила бабушка и делала нам замечания. Утром, в программе «120 минут»[81] её зарядил энергией от астматических влияний Алан Чумак[82]. А мы своим смехом не давали ей общаться по телефону с подругами по этому поводу.

…

Весенние каникулы начались у нас на день раньше. Из-за выборов народных депутатов СССР на первый Съезд[83], отменили субботние занятия. Но в день выборов в воскресенье, нас, старшеклассников, всё равно обязали прийти в школу на дежурство. Наши доморощенные диджеи из 11 класса вытащили музыкальные колонки на козырёк над входом в школу и в 7:30 утра весь микрорайон проснулся от громкой музыки.

На шестнадцатилетие Оли я решил подарить ей половину того отреза джинсовой ткани, который получил от Юрия Викторовича за американские награды. Там вполне хватит на пошить костюм. За процессом деления свертка ткани меня и застала бабуля.

— А что это у тебя такое? — сходу поинтересовалась та.

Я ведь ей не показывал этот рулон.

— Ткань, джинсовая. Вот режу. На подарок Сидоровой. Может, что сошьёт себе.

— А остальное тогда мне отдашь, — в ультимативной форме потребовала бабуля и ухватила отодвинутый мной в сторону скомканный кусок ткани.

— С какой радости? — я от удивления, даже прекратил сворачивать первый кусок. — Не твоё — не трогай, — и почти вырвал ткань из её загребущих ручек.

— Тебе, что, жалко? У меня брезент кончается. И из чего тогда шить твои заказы?

— А что ты собралась из джинсы шить? Рюкзаки?

— Нет, сумки, — пробурчала бабушка.

— Сумки? Хм. О! Сумки! Точно! На, держи, — я вернул ей скомканную ткань. — Пойдём в твою комнату, нарисую и расскажу, что надо сшить