Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ванс посмотрел на Маркхэма.
— Почему сначала не допросить его? Может быть, и удастся убедить его открыть свою душу.
Маркхэм нервно дымил сигаретой. Затем обратился к Хэсу:
— Приведите сюда Друккера завтра в девять часов утра.
На этом совещание закончилось.
* * *
Было туманное утро, когда мы приехали к следователю. Ни Друккера, ни Хэса ещё не было.
Ванс уселся в комфортабельное кожаное кресло и закурил.
— Я чувствую себя в приподнятом настроении сегодня, — сказал он. — Если Друккер расскажет нам то, что мы ожидаем, мы окончим это ужасное дело.
Только он замолчал, как Хэс ворвался в кабинет.
— Ну, сэр нам не удастся допросить Друккера сегодня! — в отчаянии крикнул он. — Он упал со стены в Риверсайдском парке и сломал себе шею. Его нашли только в семь часов утра…
Маркхэм посмотрел на него.
— Это верно? — спросил он недоверчиво.
— Я был там, пока не убрали труп.
— Что же вы узнали?
— Да там нечего было узнавать. Ребятишки в парке нашли его труп около семи часов утра. Ребят там куча, сегодня ведь суббота. Местный полицейский вызвал полицейского врача. Доктор сказал, что Друккер упал со стены около десяти часов вечера и мгновенно умер. Стена в этом месте — против 76-й улицы — на тридцать футов возвышается над детской площадкой.
— Миссис Друккер предупреждена?
— Нет. Я сказал, что сам позабочусь об этом, но решил, что сначала зайду сюда.
— Не вижу, что мы тут можем сделать, — уныло заявил Маркхэм.
— Следовало бы известить Арнессона, — сказал Ванс. — Честное слово, Маркхэм, это дело — настоящий кошмар. На Друккера была вся наша надежда, но он падает со стены… — он вдруг остановился: — Горбун упал со стены!.. Горбун!
Он медленно повернулся к Маркхэму и сказал с трудом узнаваемым голосом:
— Ещё одна безумная мелодрама… На этот раз детская загадка.
— Это, конечно, нелепо, — объявил Маркхэм. — Дружище, этот случай поразил твой разум. Предоставь это дело мне и сержанту, мы к этому привыкли, а сам поезжай куда-нибудь отдохнуть. Может быть, в Европу?
— Верно, верно… Я сдаюсь. Почти на наших глазах разыгран третий акт этой ужасной трагедии, а мы до сих пор ещё ничего не открыли!
В эту минуту в комнату заглянул Свэкер и заговорил с сержантом.
— Кинан из газеты «Уорлд» хочет вас видеть.
Маркхэм бистро обернулся:
— Ведите его сюда скорее!
Вошёл Кинан и подал сержанту письмо.
— Ещё billet doux[5], получена сегодня утром.
Хэс вскрыл письмо. Я сразу же узнал бумагу и бледно-синие буквы крупного шрифта. В письме было следующее:
Раз горбун наш сел на стену
Бух! И грохнул, как полено.
Никто спасти его не мог
Ни глас царя, ни ратный рог.
А внизу была знакомая подпись прописными буквами:
ЕПИСКОП.
Суббота, 16 апреля, 9 часов 30 минут
Когда Хэсу удалось выпроводить Кинана, в комнате несколько минут царило молчание. Епископ снова взялся за свою омерзительную работу.
Ванс, мрачно шагавший по комнате, дал, наконец, выход своему волнению.
— Дьявольское дело, Маркхэм… квинтэссенция зла. Дети в парке в свободный день, мечтающие, играющие, верящие в свои выдумки… и вдруг эта страшная ошеломляющая действительность… Да понимаете ли всю гнусность? Эти дети находят Горбуна, их Горбуна, с которым они играли, мёртвым у подножия стены.
Он постоял у окна, весенний свет оживлял серые камни города.
— Но не надо быть сентиментальным, — с принуждённой улыбкой обратился он к нам, — разум слабеет.
— Чем скорее и энергичнее мы примемся за дело, тем лучше!
Этот призыв вывел нас из апатии. Маркхэм по телефону поговорил с инспектором Мораном, и они условились передать дело Друккера Хэсу. Потом он потребовал протокол вскрытия. Сержант ожидал приказаний.
— Вашим людям было приказано установить наблюдение за домами Дилларда и Друккера. Вы говорили с кем-нибудь из наблюдателей? — спросил Маркхэм.
— У меня не было времени, сэр, да я, кроме того, думал, что это несчастный случай. Но я приказал им не уходить, пока я не вернусь.
— Что же сказал врач?
— Только то, что это похоже на несчастный случай, и что уже прошло десять часов с момента смерти.
Ванс спросил:
— Говорил он о проломленном черепе?
— Он говорил, собственно, что череп проломлен, как у Робина и Спригга.
— Несомненно. Техника убийцы проста. Он наносит своим жертвам удар по черепу, оглушает или убивает их, а потом придаёт им положения, соответствующие той роли, которая им назначалась в этой гнусной игре. Друккер, вероятно, стоял у края и смотрел вниз. Был туман, и он неясно видел окружающее, вдруг удар по голове, и Друккер бесшумно валится через парапет.
— Меня злит, — сердито сказал Хэс, — что наблюдатель Гилфойл, поставленный мною позади дома Друккера, не донёс мне, что Друккера всю ночь не было дома. Как вы полагаете, сэр, не лучше ли нам сейчас же поговорить с ним?
Маркхэм согласился. Хэс отдал приказ по телефону, и через десять минут явился Гилфойл. Хэс набросился на него, как только он вошёл.
— В котором часу Друккер ушёл из дому вчера вечером?
— Около восьми, сейчас же после обеда.
— Куда он пошёл?
Он вышел через заднюю дверь, прошёл по стрельбищу и через стрелковую комнату вошёл в дом Дилларда.
— Просто посидеть?
— Как будто так, сержант. Он проводит много времени у Дилларда.
— А в котором часу он вернулся?
Гилфойл беспокойно задвигался.
— Похоже на то, что он совсем не возвращался, сержант.
— Не возвращался? — жёлчно переспросил Хэс. — После того, как он сломал себе шею, конечно, ему было не до возвращения домой!
— Я хотел сказать, сержант…
— Вы хотите сказать, что Друккер, с которого вы не должны были спускать глаз, отправился в восемь часов к Дилларду, а вы уселись в беседке и задремали… В котором же часу вы проснулись?
Гилфойл вспыхнул.
— Я не спал всю ночь. То, что я не видел, как этот молодец вернулся домой, не значит, что я не караулил.
— Почему же вы не позвонили мне, что он развлекается где-то в городе?