— Нет, вы нарушили, — настаивал Хань. — Почему не соблюдаете светомаскировку?

Дэнь в недоумении вышел из рубки, тщательно осмотрел буксир, снова поднял трубку и раздраженно проворчал:

— Ты, должно быть, слопал за ужином слишком много цыплят под острым сычуаньским соусом, и теперь твой желудок заставляет твои глаза видеть то, чего нет. На моем судне не горит ни единого огонька!

— А что же тогда светится ближе к середине озера в восточной стороне от нашего берега? — ехидно осведомился начальник охраны.

Дэнь Чжу командовал буксиром и отвечал за доставку отсеянных на борту контрабандистского судна иммигрантов в горные владения Шэня, а также за уничтожение тех из них, от кого было решено избавиться. Формально он не подчинялся начальнику охраны и тюремных надзирателей Хань Лу, занимая на иерархической лестнице организации примерно одинаковую с ним ступеньку. Оба были безжалостными убийцами, обоих обуревали честолюбивые помыслы и желание любой ценой выслужиться перед хозяином. Поэтому нет ничего удивительного в том, что негласное соревнование между ними привело в итоге ко взаимной неприязни и стремлению под любым предлогом досадить сопернику.

Коренастый, низенький, плотного телосложения Хань Лу слыл любителем вкусно поесть и сладко поспать, отчего изрядно располнел и сильно напоминал пузатый пивной бочонок. Если бы не упрямо выдающаяся вперед нижняя челюсть, зверский оскал и свирепый взгляд налитых кровью глаз, его можно было принять за безобидного увальня и добропорядочного отца многочисленного семейства. Между тем подчиненные боялись его как огня. В гневе Хань был страшен и мог, не задумываясь, пристрелить любого, вызвавшего его неудовольствие. Дэнь Чжу, худощавый, подтянутый и крайне редко проявлявший на людях свои эмоции, был его полной противоположностью. Он откровенно презирал коллегу за несдержанный характер и некомпетентность и никогда не упускал случая ткнуть того носом в дерьмо. На сей раз, однако, он вынужден был признать, что Хань прав, а носом в дерьмо ткнули его самого. Снова выскочив на палубу, Дэнь действительно заметил ярдах в двухстах к востоку слабый огонек, медленно дрейфующий по направлению к противоположному берегу.

— Ну и чего ты расшумелся? — спросил он, возобновив переговоры с Ханем, но уже не столь агрессивным тоном. — Скорее всего, кому-то из местных вздумалось на ночь глядя сетку закинуть. Ничего особенного.

— Согласно инструкции, ты обязан в этом убедиться, — злорадно напомнил начальник охраны. — Это твоя прямая обязанность!

— Хорошо, сейчас проверю, — со вздохом согласился шкипер.

— Если заметишь что-нибудь подозрительное, — не преминул добавить Хань, — немедленно свяжись со мной, и я прикажу включить все прожектора.

— Понял, — буркнул Дэнь, бросил трубку и быстро завертел штурвал, разворачивая катамаран на обратный курс. Он устал, зверски проголодался и кипел от злости на формалиста Ханя, по чьей милости ему придется теперь лишние полчаса мерзнуть на мостике. Чтобы не страдать в одиночку, он наклонился над забранным решеткой световым люком кабины и рявкнул:

— Эй, бездельники, быстро наверх! Встать на носу и смотреть в оба. Прямо по ходу какой-то подозрительный огонек.

— Как вы думаете, шкипер, что это может быть? — робко спросил самый младший из охранников.

— Откуда мне знать, — равнодушно пожал плечами Дэнь. — Наверное, какой-нибудь любитель ночной рыбалки. Уж сколько мы их шугали, а им никак не надоест. Ну ничего, этому парню мы точно всю охоту отобьем, я вам ручаюсь!

— А вдруг это не рыбак? — не отставал юнец. — Вдруг это шпион?

Дэнь Чжу повернул голову и жутко осклабился.

— В таком случае, — процедил он, — мы его самого отошлем кормить рыбок. За компанию с теми, кого уже отправили.

* * *

Завидев возвращающийся катамаран, уверенно приближающийся к кучке обессилевших людей, барахтающихся в холодной воде горного озера, Питт окончательно уверился в том, что их засекли. С бака буксира, представляющего собой огражденную леером небольшую площадку, сваренную из листовой стали и выдвинутую на несколько футов вперед над водой, доносились возбужденные голоса матросов, по всей вероятности докладывающих начальству об увиденном. Не приходилось сомневаться и в том, что причиной возвращения неприятельского судна был его собственный подводный фонарик, который он, скрепя сердце, оставил включенным, чтобы не лишить единственного ориентира плывущих следом за ним людей. Он не имел права его зажигать, но и потушить тоже не мог. Питт все поставил на одну карту — и проиграл. Оставался, правда, еще один шанс...

Он осторожно ссадил с плеч маленького мальчика и знаком показал ему ухватиться за одну из рукояток скутера. Плывущей рядом девочке велел держаться за другую и поручил присмотреть за обоими детьми молодой женщине, которую он спас последней. Та уверенно рассекала воду, одновременно успевая и подбодрить, и оказать помощь в критический момент держащимся справа и слева от нее пожилым китайцам и китаянкам. Освободив обе руки, Питт выключил фонарь, развернулся лицом к неумолимо надвигающейся на беглецов темной громаде буксира и поплыл навстречу. Когда расстояние между ними сократилось до трех футов, один из стоящих на носу наблюдателей наклонился над поручнями, заметил пловца и издал предостерегающий возглас.

Но Питт был начеку. Прежде чем второй успел среагировать на предупреждение и схватиться за оружие, выпущенный из пневматического пистолета дротик с зазубренным наконечником глубоко вонзился ему в шею. Мгновение спустя та же участь постигла и его напарника. На этот раз Питт не испытывал колебаний, разя наповал. Эти двое были среди тех, кто недрогнувшей рукой только что отправил на мучительную смерть почти полтора десятка мужчин, женщин и детей. Такие люди — если только их можно называть людьми, — по его глубокому убеждению, не имели права ни на снисхождение, ни на предупреждение. Они сами поставили себя вне закона и безусловно заслуживали казни без суда и следствия.

Оба охранника, не издав ни звука, замертво повалились навзничь, а Питт перезарядил пистолет и перевернулся на спину, держа оружие наготове и напряженно вглядываясь в проплывающее мимо судно. К его величайшему изумлению, буксир отвернул влево, обошел по окружности группу сбившихся вместе беглецов, решивших, должно быть, что настал их последний час, и начал быстро удаляться в направлении комплекса. Питт с трудом верил собственным глазам. Что бы это значило? Допустим, шкипер мог и не заметить потери двух бойцов на носу, но зачем же тогда он вообще возвращался? Впрочем, долго гадать на эту тему не приходилось. Питт не сомневался, что подручные Шэня в самое ближайшее время опомнятся и постараются исправить допущенную ошибку, ну а пока в его распоряжении есть пять-семь минут выигрыша во времени, которыми следует распорядиться с максимальной эффективностью.

Вернувшись к своим подопечным и заняв прежнее место во главе группы, Питт только успел подумать, что погруженный во мрак комплекс дает им дополнительный шанс на спасение, как противоположная сторона озера вновь озарилась праздничной иллюминацией. Лучи прожекторов беспорядочно зашарили по воде, выхватывая из мрака то бревно, то пустую пластиковую бутылку, то облезлый детский мячик. Еще минута, и они нащупают горстку людей, из последних сил пытающихся доплыть до спасительного берега. Если их сейчас засекут, они обречены.