Торгрим кивнул. Старри был прав. Но Торгриму не нужна была их благодарность, пока он продолжал получать помощь, чтобы отремонтировать свой корабль и опять отправиться в море. В этом Гримарр не обманул, и «Скиталец» был почти готов к тому, чтобы вновь спуститься на воду, чтобы ему на борт погрузили припасы, снасти, награбленное и груз, готов к тому, чтобы длинные весла вновь унесли его вслед за восточным ветром.

Не все в команде хотели вернуться в Норвегию, хотя Торгрим ясно дал понять, что не изменит свои намерения. Пока большая часть команды ждала возвращения домой, некоторые, как ему было известно, надеялись по дороге еще немного поживиться. Таковы уж они были, эти скитальцы, любители моря.

Старри отправился с ним потому, что был предан лично Торгриму, хотя причины такой преданности Торгрим не совсем понимал. Харальд после того, что произошло в Дуб-Линне, признал правоту отца и, казалось, тоже решил все время быть рядом с Торгримом. У Торгрима иногда складывалось впечатление, что парнишка считает себя кем-то вроде отцовского защитника. И такое отношение крайне раздражало Торгрима. Все это Торгрим понимал, но не обращал на это внимания, по крайней мере, пока это касалось команды «Скитальца». Он никогда их не обманывал, никого не заманивал на борт подложным предлогом. У него была одна цель — вернуться в Вик, и никакой другой. Он совершенно ясно дал всем это понять. И, несмотря на все перешептывания о сокровищах Ферны, которые он слышал (как всегда, среди моряков слухи распространялись быстро), на все разговоры, затихавшие при его приближении, Торгрим не собирался за ними охотиться.

Поврежденную обшивку заменили, шесть человек наносили свежий слой смолы и лака на борт корабля. Новые деревянные латки, без шва прилаженные к старым доскам, были совершенно незаметны под липким черным слоем. Торгрим нисколько не волновался, тщательно ли выполнен ремонт. Знал, что все сделано на совесть. Он больше доверял этим кускам обшивки, соединенным вполунахлест, чем прочим доскам корабля, потому что он лично обтесывал эти куски и помнил, с какой заботой их рубили и прикрепляли.

Торгрим стоял и наблюдал за работой; с одной стороны, он восхищался своим драккаром, а с другой, размышлял, стоит ли еще усилить степс мачты. Поэтому он не заметил, как к нему подошел Берси сын Йорунда. Он уже был в метре от Торгрима, когда тот его наконец увидел.

— Твой корабль выглядит как новенький, — сказал Берси, кивая в сторону «Скитальца». — Ты и твои ребята потрудились на славу.

— Спасибо. Мы спустим его на воду, как только высохнет смола. Если не будет дождя, уже завтра. Хотя, наверное, я слишком многого ожидаю от этой богом забытой страны, если надеюсь, что два дня кряду не будет дождя.

Берси засмеялся. Потом посерьезнел, и Торгрим догадался, что тот пришел не просто так.

— Харальд здесь? — спросил он. — У ворот стоит какой-то человек. От Лоркана. Или нам так кажется. Нам нужно, чтобы Харальд перевел его слова.

— Конечно, — ответил Торгрим.

Харальд вместе с другими моряками проверял бегучий такелаж «Скитальца». Торгрим позвал сына. Он сказал парню, зачем пришел Берси, и потом сам Торгрим, Берси и Харальд направились вверх по деревянному настилу. К ним присоединился Орнольф, которого официально никто полномочиями не наделял, но сам ярл чувствовал, что должен присутствовать везде, где происходит что-то важное.

Когда они пришли к усадьбе Гримарра, посланца Лоркана уже впустили через ворота и усадили на скамью у стола. Его окружили неплотным кольцом вооруженные люди — Торгриму эти предосторожности показались излишними, но Лоркану с его дружиной, похоже, удалось поселить в душах датчан страх.

Гримарр встретил Торгрима с компанией у двери и радостно их поприветствовал. И хотя он так и не поблагодарил Торгрима за то, что тот помог спасти его флот, и даже не упоминал об этом, сейчас Гримарр вел себя как человек, преисполненный благодарности, — такое поведение несколько насторожило Торгрима.

— Входите, входите, — пригласил он, потом крикнул куда-то вглубь зала: — Несите сюда мед!

Гостям передали рога с медом. Гримарр отодвинул тех, кто окружал ирландца, они с Харальдом и Торгримом подошли ближе. Ирландец поднял голову. Он казался упрямым и был, вне всякого сомнения, опытным воином, с короткой бородой и ножом за поясом. Он выглядел настороженным и, возможно, слегка испуганным, но тщательно это скрывал.

Гримарр повернулся кХаральду.

— Спроси, кто он. Чего ему надо? — прорычал Гримарр.

Харальд кивнул и передал ирландцу заданный вопрос понятными ему словами. Гость, казалось, удивился, как будто меньше всего ожидал, что из всех присутствующих на его языке умеет разговаривать этот юный безбородый норманн с длинными соломенными волосами. Но потом он кивнул, выслушал вопрос и ответил. Харальд вновь обернулся к Гримарру.

— Он говорит, что его зовут Сентан мак Ронан, он прибыл по приказу Лоркана мак Фаэлайна, — сказал Харальд.

— Я и так знаю, что его послал Лоркан, и насрать мне на то, как его зовут, — ответил Гримарр в своей обычной манере. Такого Гримарра Торгрим хорошо знал. — Спроси его, чего он хочет, и предупреди, что я перережу ему горло, если он не ответит прямо.

Харальд вновь повернулся к Сентану и перевел, хотя Торгрим подозревал, что сын передал вопрос Гримарра отнюдь не дословно. Сентан заговорил, Харальд прищурился, потом вновь что-то сказал ему, и Сентан ответил. Харальд расправил плечи, повернулся к Гримарру, и было заметно, что ему неприятно передавать слова Сентана.

— Он пришел из-за твоего сына Сандарра, — сказал Харальд. Торгрим забыл о сыне Гримарра, но, как он понял, сам Гримарр о сыне не забывал.

— Он говорит, что Сандарр у них, они забрали его из твоего дома во время набега, — продолжал Харальд.

— И они требуют за него выкуп? — поинтересовался Гримарр.

— Да, — подтвердил Харальд. — В некотором роде. Они хотят его обменять. Сандарра на Конандиль.

Гримарр расправил плечи, краска залила его лицо, его охватила ярость. Сентан вновь заговорил, на этот раз быстрее.

— Сентан говорит: Лоркан ожидает, что гонец вернется к закату. Если Сентан к этому времени не вернется, Сандарр будет покойником, — предупредил Харальд. — И еще он говорит, что если не приведет с собой Конандиль, Сандарра убьют.

Гримарр тут же взвился от ярости, так же стремительно, как рыба, попавшаяся на крючок, вспарывает водную гладь. Мнимую невозмутимость сменила неприкрытая ярость. Он оттолкнул в сторону Харальда, выхватил свой меч из ножен, проревел что-то нечленораздельное и ринулся на Сентана, а тот отпрыгнул в сторону. Трое стражей схватили Гримарра за руку и с трудом удерживали его на безопасном расстоянии.