но исторические судьбы, например, русских и поляков, настолько разные, что жить рядом мы можем, но вместе – никогда{312}.

А вот исторические судьбы предков русских, татар, казаков, народов Кавказа, казахов или кыргызов переплетены настолько, что рассматривать историю этих и многих других народов континентальной Евразии раздельно, без взаимного участия в событиях прошлого в корне неверно.

Часть 3

Московия

Глава I

Казаки Московские

С распадом Золотой Орды в русских княжествах возникает острая необходимость в постоянных войсках, способных отражать набеги отдельных орд из осколков былой империи и противостоять усиливающейся агрессии литовских князей. Организацию постоянной армии Московского государства связывают с началом княжения великого князя Василия Васильевича II Тёмного (1415–1462). При нём были образованы приказы для ведения делами княжества. В их числе Иноземный приказ, ведавший также и делами служилых казачьих войск, которые появились в середине XV века на границах Рязанского, Мещерского, Северского княжеств и несли службу по особым договорам.

Нашлась категория местного населения, отвечавшая условиям несения постоянной воинской службы, – боярские дети. Это дети обедневших или обезземелившихся бояр. Они не принадлежали к разряду холопей и не обязаны были платить налоги, а принадлежность к свободному населению лучшим образом отвечала условиям привлечения их в постоянные нарочитые войска{313}.

Другой категорией людей, соответствующих воинскому предназначению, стало множество татарских князей, кто со своими людьми из-за ордынских междоусобиц и гонений на веру предков со стороны правителей, принявших в XIV веке ислам в качестве государственной религии, переходил на службу к русским князьям. Нечто подобное происходило в казачьих станицах. В обстановке безвластия к казакам присоединялись татарские отряды, не желавшие мириться с творившимся беспределом.

После смерти в Литве великого князя Витовта Рязань стала ориентироваться на Москву, признав ее старшинство. Как уже отмечалось, на границе с Московским княжеством возникло политическое образование Мещерский Юрт. «…Мещерский Городок и прилегающая к нему территория (будущее Касимовское ханство) располагались в той части Рязанского княжества, которая носила название “Мещерские места”, “Мещера”. Ее статус в договорных грамотах оговаривался особо. В 1437 г. в Золотой Орде произошел очередной переворот. Сарайский хан Улуг-Мухаммед был лишен престола Кучук-Мухаммедом… Василий II, будучи в это время великим князем московским, решил выйти из повиновения сюзерену, которому был обязан ярлыком, и выдворить хана за пределы Московского великого княжества. Его поход против Улуг-Мухаммеда закончился успешно, и 26 марта 1445 г. Василий II вернулся в Москву»{314}.

Летом того же 1445 г. Улуг-Мухаммед посылает на московского князя своих сыновей Махмуда и Якуба с войском: «…7 июля, в битве с сыновьями Улуг-Мухаммеда русское войско было полностью разгромлено, а сам Василий II, князь Михаил Андреевич и множество других князей, бояр и детей боярских попали в татарский плен…»{315}.

В октябре хан отпускает Василия II и других пленников в Москву. Вероятно, одним из пунктов устной договоренности между Улуг-Мухаммедом и Василием была раздача русских городов «в кормление» татарам. Об этом свидетельствуют более поздние данные. Так, в феврале 1446 г. Дмитрий Шемяка обвинил Василия II в том, что тот привел на Русь татар: «…Чему еси татар привел на Рускую землю, и городы дал еси им, и волости подавал еси в кормление? А татар любишь и речь их паче меры, а крестьян томишь паче меры без милости, и злато и сребро и имение даешь татаром» [ПСРЛ. 4. 1915. С.4 43]{316}.

Одним из них был сын Улуг-Мухаммеда, царевич Касим, которому достался своеобразный «удел» Мещерский Городок на Оке.

Татары или казаки наполнили московские улицы и предместья, сказать непросто. А. А. Гордеев о появившихся тогда в пределах Москвы казаках написал: «…На Москве зазвучала татарская речь, и складывалось впечатление, что она наполнилась татарами»{317}.

Н. М. Карамзин называл их татарами{318}.

Выделение Городца царевичу Касиму было способом откупиться от Улуг-Мухаммеда. Дань в Касимов платилась наравне с данью в Крым, в Астрахань, в Казань, как раньше платила Русь дань Золотой Орде. То есть Касимовское ханство выступает как еще один наследник Золотой Орды, в совокупности с Большой Ордой, Крымским, Казанским, Астраханским и Сибирским ханствами{319}.

И так, в Мещерский Городец с ордынским царевичем Касимом пришла масса татарских воинов, которых именовали городецкими или городскими казаками. Их потомков и будут называть мещерскими татарами или мишарами.

Нечто подобное наблюдалось при переездах на новое место жительства татарских царевн (малик). Уже упоминалось о гвардейцах ногайской царевны Сеюмбике, известных как «эчкенекелэр», или казаков внутренней службы в Казанском ханстве{320}.

Другой сын Улуг-Мухаммеда, царевич Махмуд стал первым ханом Казанского ханства{321}.

Постепенно, с усилением Московского княжества зависимость формирующегося русского государства от Большой Орды, обусловленная ситуацией 1445 г., снижалась, но московское правительство не упразднило Касимовское ханство. Касимовские правители использовались как претенденты на престолы других татарских ханств, а их воины привлекались для проведения экспансионистской политики Москвы. «…На “казанской украине” и на Волге сторожевую службу и “поручили” касимовским татарам (“городецким казакам”), т. е. отрядам касимовских султанов, стоявших в Городце (Касимове). “Городецкие казаки” не только охраняли границу и перехватывали посольства из Казани в Крым и обратно, но и сами предпринимали нападения на татарские “улусы”»{322}.

Как можно заметить, Московия медленно, но верно становилась политическим наследником Золотой Орды, к чему и стремились русские князья. Под пеленою Золотой Орды возрастало Русское государство{323}.

К 1480 г. Москва окончательно осознала все плюсы нахождения на службе представителей золотоордынской династии. Об этом свидетельствует и грамота Ивана III к крымскому хану Менгли-Гирею, где русский государь предлагает в случае каких-либо неприятностей на родине хана убежище в Московском государстве{324}.

Стоит отметить, что американские историки Э. Кинан, Я. Пеленски, О. Прицак, Р. Пайпс, Д. Островски и др. историю позднезолотоордынских государств рассматривали в тесной связи с происхождением российской государственности. В работах этой группы историков был выдвинут тезис о принадлежности Московии XV–XVI вв. к системе государств-наследников Золотой Орды и ее причастности к татаро-монгольской политической культуре{325}.

Получается, что американские историки поддержали идеи великих русских евразийцев начала прошлого века об ордынских корнях Московской Руси, а в современной России продолжают их игнорировать, хотя и у нас было немало исследователей, кто писал о том же: «…Стремление Москвы овладеть землями Джучиева Улуса и таким образом стать наследницей этого государства достигло своего апогея к середине XVI в. Взятие Казани в 1552 г. и подчинение Астрахани не остановили московское правительство. На очереди стоял Крым»{326}.

Русским евразийцам Россия представлялась не продолжением Киевской Руси[52], а как наследница великих