невеста недобро сузила глаза, — Нет, Корнеев, я очень даже умная! — она самодовольно оглядела не только меня, но и Дубровина, — Чтоб ты знал, у меня хватило ума посоветоваться не только с мамой, но и с опытными женщинами нашего РОВД! Никакой ты не импотент, Корнеев! Ты мне всё нагло наврал! И сказки про то, как ты привязываешь ложки и какие-то корни к своему этому.., ну ты сам понимаешь… Короче, я знаю, что это всё отговорки и наглое враньё! В общем так, Корнеев, ты имей в виду, что больше твои бессовестные и лживые басни я слушать не намерена! Понятно тебе?!

Дубровин, до того с удовольствием поглощавший такой же капустный салат, как и у меня, ошарашено выпучил глаза. Не скрывая глубочайшего удовлетворения от высокой драматургии происходящего, он радостно упивался почти что семейной и такой, до боли, колоритной сценой. Одновременно вкушая от милицейской жизни не только хлеба, но и зрелищ. С азартной радостью матёрой бабушки-сериальщицы он переводил взгляд то на меня, то на возмущенно-румяную Тонечку. Но не забывал при этом жевать.

А я уже начал опасаться, что количество зрителей моей с Тонечкой брачной корриды в одночасье может многократно увеличиться. Причем, очень быстро и числом, сразу на слишком многих сторонниц Антонины. И, что совсем немаловажно, на бескомпромиссных сторонниц! На адепток безжалостного и безвозвратного закабаления холостых самцов. Имеющих наглость быть половозрелыми и от того еще более возмутительно бесхозными. Такая угроза увеличения зрителей и классово чуждых противников меня не радовала. Настолько, что я уже начал утрачивать интерес к приёму пищи. Опасливо поозиравшись по сторонам, я трусливо начал прикидывать, а не дешевле ли для меня будет оставить на столе оплаченный харч и быстро отсюда удалиться? Прямиком на второй этаж, к себе в офис. Пусть, несолоно хлебавши, но зато не попав в полон и не будучи поверженным в этой брачной битве.

Однако, к моему счастью, народу в столовку еще не набилось. И потенциальные союзницы Антонины либо отсутствовали, либо находились вне зоны приёма её, пока еще не очень громких, но уже вполне скандальных децибелов.

Я с голодным сожалением оглядел свои выставленные с подноса на стол тарелки. С рассольником и с картошкой, в не менее, чем я, подавленном состоянии. Да еще с наваленной на эту самую благоухающую картошку двойной порцией гуляша. А, оглядев и сглотнув слюну, решил, что буду отстаивать еду любыми доступными мне способами. Даже самыми не конвенциальными. И даже поступившись большинством своих жизненных принципов. Очень уж мне сейчас хотелось есть!

— Ты совершенно напрасно так на меня настроилась, душа моя! — демоническим тембром Кашпировского начал я сеанс эмоциональной перезагрузки, — Ты вот лучше посмотри на Олега! Разве он не красавец, Тоня?! — ткнул я вилкой с налипшей капустиной в сторону Дубровина.

— Уж ему-то точно ничего к свистку привязывать не надо! Ни ложки, ни корня. Тебе об этом любая женщина нашего РОВД скажет! А какой он перспективный специалист, Антонина! Если б ты только знала! Стоит вам с ним пожениться, как вам сразу же квартиру дадут! Точно тебе говорю! Ты же хочешь свою, отдельную от мамы квартиру, а, Тоня?

Тонечка сначала недоверчиво, а потом уже более пристально посмотрела на поперхнувшегося рассольником Олега. После моих слов об отдельной квартире, да еще и с собственным мужем впридачу, она уже не отводила своего хищного взгляда от перспективного, но отчего-то слегка напуганного специалиста.

— И да чего уж там! — пустившись во все тяжкие, я совсем перестал стесняться, — Скажу тебе по секрету, Антонина! — с Дубровиным я старался при этом не встречаться взглядом, — Олег ведь давно к тебе самые нежные чувства испытывает! Просто сказать об этом не решается. Он и сейчас стесняется, потому, наверное, и отпираться сейчас будет. Но ты ведь девушка целеустремлённая, так? А поэтому правды ты от него наверняка добьёшься! В самое ближайшее время!

Я склонился над тарелками с едой и начал питаться. Жадно и быстро. На сотрапезников я старался не смотреть. Во-первых, потому что было всё же немного стыдно, а, во-вторых, есть и взаправду очень хотелось.

— Ты чего на меня вылупилась? — почти истерично всполошилась новая жертва брачной агрессии со стороны целеустремлённой Антонины, — Да идите вы оба в жопу! — совсем не к столу упомянул Олег тыльную часть неизвестно чьего организма. Он явно был напуган. Можно даже сказать, что был он в данный момент не в своей тарелке.

Быстро покидав на свой поднос посуду с недоеденными яствами, вспотевший и красный от стресса Дубровин, стремительно удалился от нас с Тонечкой. Оглядываясь и что-то бормоча себе под нос.

— Вот видишь, душа моя, как трепетно Олег к тебе относится! — я уже доел первое блюдо и приступил к гуляшу, и пюре. — И опять же, это тебе не я! Сама знаешь, я у нашего начальства не в почете. Меня постоянно ругают и со мной тебе квартиру уж точно, не дадут!

— У тебя уже есть квартира, — задумчиво произнесла брачная пиранья, сосредоточенно провожая затуманившимся взглядом Дубровина. — Корнеев, только честно, ты уверен, что Олег меня любит?

— А кого ж ему еще любить, Антонина?! — без малейших сомнений воскликнул я, — Да разве же можно тебя не любить! Такую умницу-красавицу! Точно любит! Он еще на свадьбе Ксении у меня тобой интересовался! И потом еще как-то раз про тебя расспрашивал.

Последние фразы я произнёс со стопроцентной уверенностью в голосе. Потому, что это была чистейшая правда. Дубровин на свадьбе, перед тем, как свинтить с какой-то девицей из гостей, спрашивал меня, как лучше и незаметнее для коллег-женщин удалиться с мероприятия.

Туманный взгляд Тонечки приобрёл явные оттенки мечтательности, а я уже перешел к киселю.

— Ты, Антонина, главное, помни, что Олег очень стеснительный! — убеждал я девушку по пути к столу с грязной посудой, — Он до последнего смущаться будет. И только от тебя теперь твоё семейное счастье зависит. Сможешь достучаться, значит, будешь и с мужем, и с квартирой!

Тонечка послушно шла со мной и как сомнамбула шепотом повторяла мои слова, в такт шагам кивая головой. А я, в свою очередь, старался ничем не всколыхнуть её. Не вспугнуть её не замутнённое излишними мыслями кристально светлое сознание. Которое постепенно разворачивалось и настраивалось на новую цель. Господи, если ты есть, дай им с Дубровиным крепкого здоровья и не менее крепкого семейного