– О желании я ничего не говорил, – выставил руки вперёд, точно защищаясь от навета, Ключников, – желать ему смерти могла та же Нинка, но одно дело – желать, а совсем другое – убить.

– Насколько я вас понял, вы уверены, что Кравченко Костюкова не убивала.

– Тю! Конечно, нет!

– Это почему же?

– Кишка тонка, – засмеялся Ключников и вдруг опомнился и насторожился: – Вы что, товарищ оперуполномоченный, серьёзно, что ли?

– Что – серьёзно?

– Что Вадьку того, убили, то есть?

– А вы что же, считаете, что такими вещами можно шутить? – вопросом на вопрос ответил оперативник.

– Нет, ну… Я и не знаю, что сказать. – Ключников почесал в затылке и спросил: – Ну, и кто же его отоварил?

– В смысле, «отоварил»?

– Ну, там, что с ним сделали? Голову ему кирпичом разбили или застрелили?

– Его отравили.

– Отравили? – вытаращил глаза Ключников и произнёс задумчиво: – По всему выходит, бабская работа.

– Почему бабская?

– Ну, это, – замялся он, – травануть – это как-то не по-мужски.

– А кирпичом по голове – по-мужски? – насмешливо спросил Славин.

– Само собой, – кивнул, ничуть не смущаясь, Ключников.

– Ну и кто, по-вашему, мог его отравить? Может, всё-таки Кравченко?

– Не, Нинка не могла, – отвёл предположение Славина Ключников и добавил, вздохнув: – Она вообще-то баба хорошая. И красивая. Но уж больно прилипчивая. Прилипнет как банный лист к энному месту и ни на миг не отлипает.

– Понятно. А жена могла его убить?

– Анна-то? – удивился Анатолий Семёнович и покачал головой: – Не, во-первых, Анька у него больная, сердечница она, а во-вторых, она была не в курсе мужниных загулов.

– Вы откуда это знаете?

– Я Вадьку сто лет знаю! Вернее, знал, – добавил Ключников мрачно. – Он умел шифроваться. К тому же его хождение налево никак не отражалось на семейной жизни.

– Даже так? – удивился оперативник.

– А вы что, разве не слышали, что хороший левак укрепляет брак?

– Слышать-то я, может быть, и слышал, – усмехнулся Дмитрий, – но, будь я на месте обманутой жены, пристукнул бы изменщика на месте преступления.

– Экий вы кровожадный, – ухмыльнулся Ключников, – а ещё в полиции служите.

– Полицейские, между прочим, тоже люди, – усмехнулся в ответ оперативник.

– Я думаю, что если кто и мог отравить Вадьку, то только какая-нибудь его очередная пассия.

– За что?

– Возможно, узнала, что на горизонте появилась соперница. Ну и взбесилась!

– Соперница?

– Ну да. Могло же быть так, что Вадим ещё продолжал встречаться с ней, а сам уже приглядывался к другой.

– Вам виднее, вы своего друга близко знали, а я не знал его вообще.

– Так вот, и считайте, что я подарил вам рабочую версию.

«Спасибо, благодетель», – подумал про себя Славин, а вслух проговорил:

– И как имя его последней пассии?

– Так откуда же мне знать, отец родной?! – всплеснул руками Ключников.

– То есть?

– Я понятия не имею, с кем он встречался последний год!

– Как же так случилось? – не поверил оперативник.

– После того как я прокололся с Нинкой, Вадька перестал мне доверять. – Анатолий вполне искренне вздохнул.

– Нехорошо, конечно, получилось, – согласился Славин. – Вы и деньги с Костюкова взяли, и слили его Кравченко.

– Ничего я его не сливал! – обиделся Ключников.

– Она сама мне сказала, что вы признались в том, что ухаживали за ней по просьбе приятеля за деньги.

– Так я же не говорил ей, что это был Вадька!

– Думаю, ей несложно было об этом догадаться, – усмехнулся оперативник. – Вы недооценили умственные способности оскорблённой вами дамы.

– Не знаю я, о чём она там догадалась или нет, но я лично ничего ей не говорил! Вот вам крест! – И Ключников истово перекрестился. – К тому же и не оскорблял я Нинку!

– Я бы на вашем месте бога к этой нечистой истории не приплетал, – заметил Славин.

– Так он же свидетель! – не понял его Ключников.

– Чего свидетель-то? – вздохнул оперативник.

– Правдивости моих слов!

Славин махнул рукой и уже было собрался уходить, как зазвенел телефон Ключникова.

Оперативник остановился и услышал, как Анатолий Семёнович радостно к нему обратился:

– А вот и Сан Саныч! Собственной персоной! Нарисовался наконец.

Ключников поманил официанта и торопливо расплатился с ним, бросив на ходу Славину:

– Он меня у ворот ждёт, пойду поскорее сбагрю ему колёса и возьму деньги. Вот Фёдорович обрадуется!

Славин проследил за ним взглядом, потом направился к своей машине, забрался в салон, доехал до ворот и увидел, что Ключников, уже открывший багажник, отдаёт колёса какому-то мужику в коричневом пиджаке, а тот взамен суёт ему деньги.

В глаза бросилось красное лицо покупателя колёс и большие заскорузлые руки. Однако ничего полезного из этой купли-продажи для следствия Славин извлечь не мог.

«Надо поехать доложиться его светлости», – вспомнил оперативник про Наполеонова.

Настроение у старшего лейтенанта было далеко не радужное, и он нисколько не удивился такому же невесёлому голосу ответившего на его звонок следователя.

– Чем ты можешь меня порадовать? – спросил Наполеонов.

– Ничем, – признался Славин. – Переговорил я с Ниной Кравченко и разыскал Анатолия Ключникова. Он не стал отрицать, что встречался с Ниной по просьбе Костюкова.

– Ключников признал, что Костюков заплатил ему деньги?

– Да, он не отрицал этого.

– Вот гад! – вырвалось у следователя.

– Согласен, – сказал Славин. – Но в последнее время их дружеские отношения с Костюковым расклеились.

– Он сам тебе это сказал?

– Да.

– Не врёт ли он? – усомнился Наполеонов.

– Не думаю.

– И как он это объяснил?

– Ключников считает, что это случилось из-за Нины, мол, Костюков подумал, что он проболтался женщине о его просьбе.

– А на самом деле тот не обмолвился ей и словечком? – хмыкнул Наполеонов.

– Нет, Ключников признался в том, что сказал Нине, что ухаживал за ней не из-за большой и чистой любви, а по просьбе друга, но Анатолий клянётся, что имя друга он не называл.