– И ты веришь ему? – с нескрываемым скепсисом в голосе спросил Наполеонов.

– Скорее да, чем нет, – отозвался оперативник.

– Что ж, выходит, – вздохнул следователь прямо в трубку, – что у нас пока даже подозреваемого нет.

– Ключников считает, что отравить Костюкова могла одна из его пассий.

– Но не Кравченко?

– Нина у него вне подозрений. Да и я проверил её алиби. Вроде всё чисто. К тому же, Александр Романович, Нина Кравченко жгучая брюнетка, а если верить показаниям свидетелей, в тот день из подъезда выбежала платиновая блондинка.

– Это если верить, – снова вздохнул Наполеонов.

– Мне приехать в Следственный комитет? – спросил Славин.

– На кой ты мне здесь нужен? – проговорил Наполеонов и отключился.

«Вот и славно», – подумал Славин и поехал в отделение.

Если Славин и надеялся получить хотя бы кратковременную передышку, то он сильно ошибался. У судьбы или, вернее, у Рады Остроуховой были на него совсем иные планы.

Едва он устроился за своим столом, как раздался звонок стационарного телефона.

На этот раз трубку снял он сам, думая, что звонят кому-то из оперативников. По его душу не должен был справляться даже следователь, так как он с ним разговаривал совсем недавно. Поэтому прозвучавший в трубке голос Рады Остроуховой был для него неприятной неожиданностью.

– Здравствуйте, – проговорила Рада официальным тоном, – позовите к трубке старшего лейтенанта Славина. У меня для него важная информация.

Оперативник вздохнул и, мысленно представив себя Сизифом, без конца закатывающим на гору свой тяжеленный камень, так же мысленно вытер пот со лба и проговорил:

– Славин слушает.

– О, Димочка! – Голос Рады сразу стал сладким, как ванильный ликёр. – Я тебя сразу не узнала, богатым будешь, – проворковала она.

– Благодарю, – буркнул Славин.

– Как твои дела?

– Отлично! Это всё, что тебя интересует?

– Нет. Куда ты всё время торопишься? – проговорила она капризным голосом.

– Я вообще-то на работе, – напомнил он.

– Знаю, знаю, у оперов ненормированный рабочий день.

– Вот и умница! Так что, до…

– Подожди! – перебила она. – Я хотела пригласить тебя на выставку. Ты, наверное, слышал, к нам Третьяковка приезжает.

– Я занят.

– Жаль, там же такие шедевры будут!

– Я бы с удовольствием, Радочка, тем более с тобой, – постарался остаться вежливым Славин, – но работа, сама понимаешь.

– Это ещё не всё, – поспешно проговорила она, опасаясь, что он повесит трубку, – у меня для тебя информация!

– Опять любовница Костюкова? – скептически произнёс он.

– Всё может быть, – загадочно ответила она.

– И много у него их было?

– Не считала. Но, возможно, это та самая, что заинтересует следствие.

«Чёрт с ней», – подумал Славин не совсем нежно о Раде Остроуховой и сказал, что принимает её предложение.

– А как же работа? – сардонически засмеялась она.

– Ради такой женщины, как ты, – без зазрения совести солгал Славин, – я готов на всё.

Только тут он заметил, как старательно скрывает свой интерес к его разговору с Остроуховой Любава Залеская, и, сам не зная зачем, прикрыв трубку рукой, пустился в объяснения:

– Это по работе.

– Конечно, – с самым серьёзным видом кивнула девушка, – не будешь же ты крутить амуры по рабочему телефону.

– Вот именно, – хмыкнул он и снова переключил своё внимание на Остроухову: – Я заеду за тобой после работы. Жди.

– Жду! – радостно взвизгнула Рада на том конце провода.

Славин вздохнул и, положив трубку, сделал вид, что погружён в работу.

«Однако с Заречной, – промелькнуло в мыслях Любавы, – ты не стесняешься болтать по рабочему телефону».

Лидия Заречная была известной в городе художницей. Она не только выставлялась в художественной галерее «Вишнёвая роща», которая принадлежала отцу Дмитрия Славина, но и проходила у них свидетельницей по одному из дел. Именно расследуя то давнее дело, с Лидией познакомился Славин. И с тех пор поддерживал с ней отношения. И было непонятно, то ли они просто дружат на почве общих интересов, то ли между художницей и оперативником длится вялотекущий роман.

Любава мучилась от ревности.

«Может быть, у них всё несерьёзно», – пыталась она успокоить себя, когда сердце особенно сильно ныло от душевной боли.

И вот теперь нарисовалась ещё какая-то Рада, которая бессовестно обрывает служебный телефон, не считаясь с тем, что он, между прочим, один на весь отдел.

В пять часов Славин сорвался с места и покинул кабинет. Любава сделала вид, что ей нужно набрать в кувшин воды. Ту воду, что ещё оставалась в кувшине, она поспешно вылила в цветы и вышла в коридор.

Девушка не заметила, каким сочувствующим взглядом проводил её Ринат Ахметов, подумав при этом: «Вот же влюбчивое сердечко. Не может оно без любви, как горлица без голубя. Да только всё не тех голубков выбирает».

Любава же, выйдя в коридор, из окон которого хорошо видно стоянку, поставила пустой кувшин на подоконник и, прислонившись горячим лбом к холодному стеклу, стала наблюдать, как Славин идёт к своей машине, садится в неё, а потом трогается с места.

Так и не набрав воды, она с пустым кувшином вернулась в кабинет.

– А где же вода? – недоумённо спросил Аветик.

– Вода? – машинально спросила Любава, а потом, спохватившись, снова вскочила со своего места. – Ой! Я сейчас принесу!

– Чего это она? – с недоумением спросил Аветик Ахметова.

– Заработалась, – ответил тот не моргнув глазом, – у нас ведь тут дел только успевай – разгребай.

Аветик кивнул:

– Точно, переутомилась она, я ещё днём заметил, какая она бледная.

– А ты на машине? – спросил Ахметов.

Аветик кивнул. Машина у него появилась совсем недавно. Деньги на неё выделил дед из своих многолетних сбережений. Но Григорян дал себе слово, что накопит и отдаст деду всё до копеечки.

– Ну так собирайся, заодно Любаву домой отвезёшь, – проговорил Ахметов.

– А ты?

– А я ещё поработаю. Тем более что за Гулей сегодня Гузель в садик зайдёт. К нам на неделю бабушка приезжает, мама жены…

– Тёща?

– Ну да. Пусть девочки почирикают одни. Не хочу им мешать.

Аветик понимающе улыбнулся.

– Ну чего рот до ушей? – спросил Ринат. – Это совсем не то, что ты подумал.