– Сами говорит, ты очень красивая.

Сами был аристократом франко-тунисского происхождения. Остроумный, обаятельный, богатый мужчина, на которого работало много народу.

– Он… – Адиль еще крепче прижал меня к себе, прежде чем продолжить. – Он предложил мне две тысячи динаров, если ты согласишься лечь с ним.

Сначала я не поняла, что это не шутка, Адиль не настаивал, и все как будто забылось. Несколько недель спустя он повторил предложение. Мы все еще оставались в Сусе. Адиль получил постоянную работу в ассоциации – работал с консульством, оформляя беженцам документы, меня в детали не посвящал.

– Сами предлагает три с половиной тысячи динаров.

Я сидела на кровати. За окном, в небе над кораблями, летали чайки. В этот раз я поняла, что Адиль говорит серьезно.

– Я не имею права помешать тебе использовать этот шанс, – пробормотал он и поспешил объяснить: – Ты можешь снова увидеть мир, Лейли! Все просто. Дело нескольких месяцев… возможно, лет. Мы оба знаем, как дорого стоит операция. Но… но многие мужчины готовы платить огромные деньги за твою… любовь.

Я плакала. Адиль тоже. Впервые на моей памяти.

– Я хочу, чтобы ты обрела счастье и нормальную жизнь, – повторял он.

– Не могу, Адиль. Просто не могу!

– Сделай это для меня, – после долгой паузы произнес он дрожащим голосом. – Для нас. Хочу, чтобы ты в один прекрасный день увидела мое лицо. Хочу прочесть в твоем взгляде, что ты находишь меня прекрасным.

И я согласилась. Ради Адиля. Клянусь вам, Рубен, только ради него. И во имя любви. В голове у меня все смешалось. Я думала: если зрение вернется, я перестану быть обузой. Сила любви Адиля потрясла меня. Позволить мне спать с другими мужчинами, отринуть ревность ради моего счастья, исключительно ради него, моего эгоистичного счастья, – это верх великодушия. Способна ли я на подобную жертву? Нет, конечно нет, ни за что, даже если бы от этого зависела жизнь Адиля! Во всяком случае, так я тогда думала.

На следующий день я легла в постель с Сами. Мы встречались три раза в неделю, потом ему надоело, но Адиль меня успокоил:

– Ты такая красивая! Я найду других мужчин – друзей, коллег, соседей, – готовых раскошелиться.

Он ни разу не использовал слово «клиент».

Он их находил.

Они платили.

Сколько именно, я не знала, а на ощупь одна купюра была похожа на другую. Чаще всего друзья Адиля платили ему заранее. Я пыталась держать в голове суммы – десять раз по тысяче динаров, двадцать раз по пятьдесят франков, тридцать раз по сто долларов… – и все время подсчитывала, как долго мне еще жить в аду.

Адиль ревновал. Я часами ласкала его, убеждала, что он – единственный на свете, самый лучший, ни на кого не похожий. У тебя самое крепкое тело. Самый тонкий нос. Самая гладкая кожа. Я хотела все время встречаться с одними и теми же людьми. Мы с Адилем называли это встречами. Несколько ближайших друзей, те, кто хорошо платит, говорила я, предпочитая, чтобы ко мне прикасались знакомые мужчины. Каждый новый человек вызывал у меня немотивированный страх, а «постоянных» я приручала. Сама говорила мало – предпочитала слушать. Им нравилось изливать душу – даже больше, чем заниматься со мной сексом. Возможно, я питала иллюзии и им нравились моя задница и моя грудь, но мне было трудно представить, что они так же хороши, как у Наоми Кэмпбелл или Катуши Найан. Другие образы в моей памяти не сохранились.

Бесспорно одно, Рубен: у них развязывался язык.

Они говорили о своей жизни. Своих женщинах. Своих детях. Своих страхах. Своем одиночестве. Не умолкали – как неугомонные дети.

Сначала я просто запоминала. Потом, когда все стало мешаться в голове, попробовала придумать, как помочь памяти. Записывать? Невозможно. Перечитывать? Исключено! Я решила попросить о помощи Надию. Она работала официанткой в баре отеля «Ганнибал», где Адиль устраивал мои свидания. Он снимал большой номер с видом на базар, говорил: «Хочу, чтобы ты весь день слышала жизнь!» – и покрывал мое лицо поцелуями. Я знала, что Адиль любит меня, несмотря на оскверненное тело. Иначе не заботился бы так.

Я попросила Надию купить маленький блокнот и после встречи диктовала ей откровения любовников. Фамилий они не называли, но я знала их имена, имена их жен и детей, их фобии, фантазии и мечты. Надия все записывала и, если я хотела, перечитывала мне. Она одна воспитывала крошечную дочь, и ей нравилось поднимать мужчин на смех. Только Надия знала тайну блокнота, с которым я никогда не расставалась. Он стал моим наваждением. «Я не увижу, как выглядят мужчины, с которыми мне приходится спать, но знать о них буду все!»

Блокнот и сейчас при мне. В Эг Дус. Под матрасом. Я много месяцев его не доставала и не знаю, правильно ли поступила, доверив вам мой секрет, Рубен. Не уверена, что стоило рассказывать о тех черных годах. В ваших глазах плещется жалость, и все-таки, Рубен… И все-таки. Что бы вы там себе ни думали, годы, когда я была слепой и занималась проституцией, были не самыми худшими в моей жизни.

27

19:23

Фамилия: Мааль

Имя: Альфа́

Родился 20 мая 1999 г. в городе Ужда, Марокко

– Ты крупный для своего возраста, парень, но ума это не прибавляет, тебя так и тянет на глупости, – заметил Петар, рассматривая документы задержанного.

Риан, одетый в безупречно отглаженную форму цвета морской волны, стоял рядом с майором. Паренек не оказал ни малейшего сопротивления – ни в момент ареста, ни в фургоне – и был очень спокоен, когда начался допрос, но и сотрудничать явно не собирался. Альфа́ вел себя, как подросток, которого достают предки, а он мычит в ответ что-то нечленораздельное и ухмыляется.

Петар и Риан ходили туда-сюда мимо Альфа́, которого поместили в глубине комнаты. В противоположном углу, за компьютером, сидел Жюло и наблюдал за ним. Слушал – не слишком внимательно – монологи коллег, на которые Альфа́ отвечал послушными кивками или тихими «да» или «нет» через паузу, произнесенными с вопросительной интонацией. Взгляд лейтенанта Флора перемещался с полицейских на подозреваемого (кстати, он до сих пор не знал в чем), потом на постер с розовыми фламинго на пруду Ваккарес и, наконец, на экран большого телевизора (он висел на стене в соседнем кабинете и был включен: переработка переработкой, но футбол – это святое!).

«Астра» Джурджу – «Олимпик» Марсель.

Жюло выяснил, что «Олимпик» играет ответный матч 1/32 Еврокубка в прелестном придунайском городке на границе Румынии и Болгарии. Ладно, пусть спорт поможет освежить его географические познания! Альфа́ то кивал, то тянул шею: счет интересовал его больше полицейских нотаций.

Профилактика, твердил Петар, как будто ему платили за каждое произнесенное слово. Исключительно профилактика…

«Как бы не так, господин майор!» – веселился про себя Жюло. Двухметровый парень прекрасно понимает, что у них ничего на него нет, даже крупицы порошка в кармане. Только телефонный донос. «Номер», который исполняли Петар и Риан, был хорошо обкатан, совсем как клоунская реприза, но лейтенант сомневался, что на этот раз он сработает.