Если у обоих ошарашенных бойцов и были какие возражения или предложения, то они оставили их при себе, тут я прав, времени не было. Потом, когда рванём мост и будем, например, переодеваться у мотоцикла, тогда и поговорим. Может, что дельное предложат. Да хоть сомнения выложат, тоже помогает найти ошибки или интересные идеи. Ещё хорошо, что два комплекта подходят нам по размеру, мне и Лосеву, Бабочкину досталась форма сержанта госбезопасности, то есть пехотного лейтенанта, да и кубари были в петлицах, но форма чуть-чуть не по размеру. Правда, заметно это по более коротким рукавам, но взгляд не сильно цепляет. Сам Бабочкин форму не надевал, просто сравнил комплекцию и длину рук диверсанта и прикинул, как на нём форма будет сидеть.

Когда мы подъехали к мосту, то никто и не думал нас тормозить, дорога свободная, Бабочкин, что сидел за рулём, уже вполне уверенно управлял немецкими машинами, за последние дни я активно учил его этому делу, но, к сожалению, опыта по нашим у него не было никакого. Сильно на подъезде тот не гнал, ехали неторопливо, километрах на двадцати в час подъезжали к мосту, так что встать удалось сразу. Машина даже юзом не пошла, когда боец ударил по тормозам. Я уже распахнул дверцу и, выпрыгнув, сначала срезал часового с той стороны моста, после чего оббежал капот, с моей стороны было чисто, а Бабочкин бил из кабины на расплав ствола, я присоединился к нему, расстреливая шестерых солдат у костерка и небольшого навеса. В ответ так и не прозвучало ни одного выстрела.

Причём машина встала так, Бабочкин подгадал по моему приказу, чтобы пулемётчики были на прицеле у Лосева в кузове, и тот сразу их срезал. Ну, вот и всё. Добили раненых, и Лосев собрал оружие и амуницию, складывая всё на мотоцикл – я его завёл и поставил на дорогу, – пулемёт старшина тоже прихватил, Бабочкин подогнал машину к середине моста. Там мы сняли ящики, сунув их под грузовик, дальше боец побежал к мотоциклу, устраиваясь на водительском месте, старшина сидел на люльке, места внутри не было, а я поджёг фитиль и, рванув к ним, сел позади бойца. Тот, быстро переключая скорости – всё же далась ему моя наука, – рванул к лесу. Со стороны села звучали выстрелы, но это всё, что мы слышали. Взрыв произошёл, когда мы уже поворачивали к опушке. Вот так, легенда нашего пешего появления на аэродроме подготовлена, заодно от машины и тел избавились, а нет тел – нет дел. Я успел обернуться и посмотрел на облако, поднявшееся от взрыва. Там мелькали куски и части моста. Может, и детали машины были, непонятно. Похоже, хорошо рвануло.

Заехав вглубь леса, мы утащили всю добычу подальше от лесной дороги, тут выворотень был, дерево упало, мы сложили всё оружие, подсумки с магазинами и гранатами на одну из трофейных шинелей, Лосев на посту прихватил, потом накрыли сверху куском брезента от навеса с того же поста и стали обваливать края, закапывая, а я носил охапки прошлогодней листвы и сваливал, маскируя. Тут же была и форма радиста с его СВТ, и сидор с рацией. В яму и наше оружие легло, которым мы пост уничтожили, и пулемёт с коляски. Он раньше в пулемётном гнезде стоял. Осталось только три ППД и два ТТ – оружие диверсантов. Форму менять мы сразу не стали, нам ещё днём по дорогам катить – как вы представляете себе трёх мотоциклистов в форме НКВД в тылу у немцев? Вот и я очень ярко представил. Только проедем недалеко. А так оставили только сидора, форму и оружие с диверсантов и, устроившись на мотоцикле, погнали к аэродрому. Действительно погнали, в этот раз за рулём уже я сидел. За нами столб пыли стоял, без очков на такой скорости передвигаться было очень трудно, но всё же успевали. Свернули в сторону с дороги и, закатив мотоцикл в овраг, пока Лосев срезал ветки, чтобы закидать технику, мы с Бабочкиным быстро переодевались. У меня нормально, а младшему сержанту ещё и обувь оказалась мала, комплект радиста не подходил, совсем маленький. Потом мы с ним маскировали технику, а старшина переодевался. У него и форма, и обувь оказались впору. Повезло. У меня сапоги на размер больше были. Мы поменялись с Бабочкиным, вот теперь нормально, и ему, и мне. У того сорок второй, у меня почти сорок первый. Правда, обувь мне впритык, но не велика и не мала, нормально, разношу.

В общем, мы рванули к аэродрому. Как я и думал, у бойцов успели накопиться вопросы, так что они постепенно стали их задавать, чтобы не сбить дыхание. В основном по мелким деталям. Например, не узнает ли нас технический персонал на аэродроме, который в этот раз волей случая остался в живых? Пришлось пояснить, что мы были в очках, не зря же я приказал не снимать их. Правда, я тогда преследовал другую цель, чтобы наши портреты не составили, но гляди, пригодилось. А получится или нет, уже на месте узнаем. Придётся рискнуть.

– А разве на товарища Сталина в будущем совершались покушения? – тяжело дыша, спросил Бабочкин.

Метров пятьсот пробежали, а он уже дыхание сбил. Хотя для антуражу, что мы от моста бежим, нормально, но мне не нравилось его физическое состояние. Придётся гонять на пробежки по утрам. Привык везде на колёсах, скоро так ходить разучится. Нет, точно теперь гонять буду, причём и Лосева тоже, вон как дышит, правда не отстаёт, держится ещё.

– Про высадку немецкого десанта на Воробьёвых горах слышал, да и то по недостоверным слухам, а про подобные покушения нет. Да и кто о них сообщать будет, засекретили, и все дела.

– А?..

– Всё, стой. Немцы нас видят у блокпоста, что на въезде, вон как забеспокоились, пулемёт в нашу сторону поворачивают.

Остановившись, я снял с плеча автомат и, подняв его над головой, несколько раз качнул, давая сигнал. После этого демонстративно передал его старшине и трусцой побежал к воротам, там не стреляли, ожидали. Причём я видел, что унтер на посту с кем-то разговаривает по телефону, видимо докладывает о нашем появлении. Когда я подбежал, то встал, опершись ладонями в колени, и тяжело дышал, а когда мне задали вопрос, мол, кто я, поднял вверх указательный палец, прося дать секунду на передышку. А говорили, я так себе актёр, в принципе с дыхалкой у меня была норма, просто показывал свидетелям, как долго мне пришлось бежать. Наконец отдышавшись, сообщил:

– Обер-лейтенант Клейне, вторая рота. Мы должны были прибыть на машине, но не смогли. Русские парашютисты мост взорвали. Пришлось перебираться через реку и бежать сюда. Попутных машин не было, вообще ни одной не встретилось. Мы успели?

Унтер всё, что я ему говорил, передавал по телефону в штаб, и когда я задал вопрос, то тот по-еврейски задал свой. Уточнил номер машины, и почему нет сопровождающего и ещё одного солдата. Мол, должно быть четверо пассажиров, а у нас трое.

– Когда мост рванул, пострадали двое, водитель и солдат нашей группы, обер-ефрейтор Гейдрех. А нашему сопровождающему обер-лейтенанту Леннеру стоило бы заняться своей физической подготовкой, – это я сообщил изрядно злым тоном. – Он и половины пути пробежать не смог, передал нам сопроводительные документы и остался, решив не задерживать группу. Позже должен подойти. Мы и так не успевали.

– Вас просят к телефону, – сообщил унтер, передав всё, что я сказал, при этом попросил позвать моих людей.

Махнув бойцам, чтобы подходили, я поправил форму и вошел на блокпост, пистолет из кобуры у меня не забрали, правда пришлось показать жетон немецкого военнослужащего, тот висел на шее. Дальше я пообщался с дежурным офицером в звании капитана, тот более подробно всё выяснял, мол, это требуют из штаба абвера. Уже окончательно стемнело, когда подошли бойцы. Закончив описание наших приключений, я получил приказ выезжать к штабу, это большая палатка, машина за нами уже выехала. Требовалось поторопиться, вылет уже через полчаса, мы всё же успели. Пришлось местным переехать в палатки, здания были отлично нами сожжены. Кстати, я успел осмотреться, чтобы полюбоваться нашей работой. Вся подавленная и сожжённая техника, что из нашей колонны, что из аэродромной, была оттащена за пределы аэродрома, всё очищено, и аэродром работал практически в прежнем режиме. Разве что лётный персонал сменили да технический пополнили, он изрядно побит был при захвате, разницы между ними и десантниками танкисты Грозного не делали, чудо, что смогли подобрать пилотов для всех уцелевших «юнкерсов». А вот охрана вся новая была. Полноценная рота, усиленная танками. Нашими, шесть Т-26 по периметру вкопаны были, башни только торчали.