Казалось, все – дорога на Ковель открыта. А нет… Впереди были Арсеновичи, Кашовка, Углы, Велицк[78]– вторая, третья линии обороны противника, преодолеть которые так и не удалось, несмотря на героизм всех русских воинов, и – особенно – гвардейцев Особой армии. Так что Безобразова вскоре с командования сняли. Его место занял генерал Василий Иосифович Гурко, потомственный военный, сын российского фельдмаршала – героя Балканской войны. На другой стороне тоже происходили кадровые перемены…

Чтобы предотвратить потерю рубежа реки Стоход, Верховное германское командование срочно сняло из-под Вердена 121-ю пехотную дивизию и перебросило на ковельское направление. Туда же с другого участка Восточного фронта прибыли бойцы 175-й пехотной бригады.

Генерал Линзинген приказал им занять левый берег реки – от Сытович до Вульки Порской[79]. Что они и сделали…

Да и у боя в Ивановке, как оказалось, было интересное продолжение…

На следующий день после падения «замка», казаки, как всегда выдвинувшиеся на передовые позиции, увидели в бинокли белый флаг и долго ничего не могли понять, пока из окопов не поднялась немногочисленная группа австрийцев и не двинулась им навстречу… Вскоре выяснилось, что во время вчерашней атаки погиб один русский офицер-кавалерист, с небольшим отрядом преследовавший бегущего врага…

Благородные австрийцы вернули документы смельчака и указали место, где они с надлежащими почестями похоронили его…

92

Из миллиона раненых в мае – октябре 1916-го в строй вернулись только 204 000 человек. И тогда на службу в российскую армию стали призывать 16—17-летних подростков, составивших основное ядро запасных полков в конце Великой войны.

В это время отдельный бронедивизион перевели в резерв 7-й армии и отправили в Козову[80]на ремонт и отдых. Ранее тамошний дворец уже тринадцать раз становился штаб-квартирой то россиян, то австрийцев…

В октябре 1916 года бельгийцы вернулись в Озерну, где присоединились к 6-му корпусу генерала Гутора и начали готовиться к зиме…

Морозная погода заставила их прятаться в землянках, как это делали русские солдаты, и все равно многие не убереглись – отморозили конечности и носы. Но боевого духа не утратили!

Местность вокруг Озерны потихоньку превращалась в снежную пустыню: замело не только поля и реки, но и все дороги, только кое-где из-под сугробов выглядывали крыши сельских хат…

Именно в таких экстремальных ситуациях наилучшим образом проявлялись боевые качества русских казаков.

Бельгийские офицеры с удивлением приняли приглашение генерала Гутора посетить очередное село, только что захваченное уральцами.

– У нас возникли небольшие проблемы в Белозерском полку; я выезжаю на позиции, хотите меня сопровождать? – повернувшись к Семету, недавно удостоенному звания «колонель», то есть полковник, предложил Алексей Евгеньевич.

Бельгийцы, конечно же, согласились.

Сначала на санях, затем верхом, наконец – пешком, они добрались до линии фортификационных сооружений, где встретили солдата, на лице которого читалось явное недовольство: войной, погодой, всем на свете…

– Это правда, что народ в окопах волнуется? – строго спросил генерал.

– Лично я, ваше превосходительство, доволен всем, – пробурчал тот. – Но в газетах пишут, что надо возвращаться домой – там меня ждут голодные дети и супруга.

– А где твой дом?

– На Урале…

И тогда Гутор указал на Семета.

– Ты знаешь этого офицера?

– Так точно, – командир бельгийских бронекатчиков.

– А знаешь, что они тут делают?

– Никак нет!

– Вот видишь? А ведь у бельгийцев тоже есть свои дома и семьи. Но они пришли биться на твоей стороне, чтобы принудить немцев и австрийцев оставить Россию, а вместе с ней и бельгийские города, захваченные в начале войны…

По глазам солдата было видно, что в его душе происходит серьезная внутренняя борьба: слова, прочитанные в газете, столкнулись с суровой правдой молчаливого иностранца, случайно встреченного в заснеженном окопе.

– Ваше превосходительство, я уже не хочу домой…

Этот разговор за полчаса стал известен всему полку, в нем снова воцарился боевой порядок.

Но ненадолго!

93

В ноябре 1916 года на фронте в районе Тарнополя наконец установилось затишье, что дало возможность туркам относительно спокойно перезимовать в окопах над Золотой Липой.

19-я дивизия заняла позиции на линии Потуторы – Божиков[81], 20-я – от Божикова до Лысони[82]. Командиром корпуса, насчитывавшего в своем составе 30 000 штыков, назначили авторитетного Цебат-пашу.

Галицкая зима стала для южан самым настоящим испытанием. Снег, мороз, то и дело сменявшиеся мокрым дождем и пронзительной сыростью, доставляли им не меньше неприятностей, чем уставшие до изнеможения войска противника, в которых, к тому же, резко упала дисциплина. Не последнюю роль в этом сыграли прокламации и агитки, которыми буквально засыпались не только казармы запасных частей, но и окопы передовой…

94

Основными центрами надвигающейся смуты, как всегда, становились крупные города. На Юго-Западном фронте тоже быстро нашлись свои «лидеры» по скорости распространения революционных настроений. Больше остальных ими оказались заражены войска, базирующиеся около Луцка – некогда Луческа Великого.

Федулов с однополчанами, за отличие получившими возможность побродить вечером мощеными улочками старинного города, наслаждались и поражались красотой и разнообразием культовых сооружений. Православные церкви и католические костелы, еврейские синагоги и немецкие кирхи мирно соседствовали друг с другом, их прихожане при встрече кланялись и улыбались.

Это еще больше убедило Григория в том, что все люди – братья, что между христианами и, к примеру, иудеями не такая большая пропасть, как утверждали офицеры и военные священники…

А если так, то сто крат правы неизвестные агитаторы, призывавшие в листовках объявить «мир хижинам, войну дворцам»!

Что ж, придет время, и он тоже повернет свое оружие в сторону ненавистных угнетателей, чтобы народ мог жить в сытости и мире, без аннексий и контрибуций…