Йельм присел на край стола. «Мост вздохов» — так назывался подземный переход между Полицейским управлением и зданием Суда, по которому, опустив голову, уже без малого сто лет шагали узники.

— Ты чертовски хорошо работаешь, — сказал он.

— Удалось ли тебе избавиться от шаблонов? — спросила она.

— Я еще никогда не чувствовал себя настолько потерянным…

— Я понимаю, о чем ты. Появляется основная нить, ты, конечно, хватаешься за нее и начинаешь разматывать, а тут, словно побеги из ствола, лезут все новые и новые. И до самого ствола никак не добраться. Может, человек — всего лишь сплетение всего вторичного и случайного? Как знать?

Черстин Хольм выключила компьютер, потянулась и сказала в темноте:

— У тебя прыщ на щеке.

— Это не прыщ.

Они выбежали из подвала. Они выскочили из стандартного серого автофургона и беззвучно направились к лестнице. В натренированных руках они держали маленькие автоматы.

Они открыли дверь и стали гуськом подниматься по каменным ступеням. Они передвигались совершенно бесшумно.

То один, то другой из идущих первыми оставался стоять с оружием наготове возле двери каждого этажа, как и было помечено на плане. Звук работающего лифта слышался где-то за стеной.

Возле седьмой двери все вдруг остановились. Тот, кто был ближе к двери, распахнул ее, и они рассредоточились по этажу, останавливаясь у каждой квартиры.

Они позвонили в ту, где была табличка «Нильсон».

Никто не открыл. За дверью не было слышно ни звука.

Вперед выдвинули тяжелый бетонный цилиндр. В передней части к нему была прикреплена толстая металлическая пластина, а с обеих сторон находились две ручки. Два человека взялись за них и по условному сигналу прижали цилиндр к двери. Дверь разлетелась в щепки.

Они ворвались в квартиру, по-прежнему двигаясь беззвучно. Внутри царила темнота, шторы в обеих комнатах были задернуты.

В ближайшей к двери кровати лежали три маленьких негритенка, только что разбуженные хлопком. На полу, на матрасе, лежали еще четверо. Пятеро детей уже начали плакать.

Они прошли в другую комнату. На кроватях и матрасах лежали четверо взрослых, с ужасом смотревшие на них. Половина команды осталась в комнате с оружием наготове, другая половина направилась в кухню.

За кухонным столом сидел негр и белый священник, перед ними стояли чашки с кофе. Как завороженные они смотрели на нацеленные на них автоматы.

— Что за черт! — выругался священник. В остальном было совершенно тихо.

Два хорошо одетых господина в одинаковых кожаных куртках протиснулись в кухню, бросили быстрый взгляд на негра и священника и отправились в спальню.

— Соня Шермарке, — произнес один из них, тот, что был светловолосым.

Одна из женщин, сидящая на полу на матрасе, встала, глядя на них с испуганным видом.

— Поищите оружие, — сказал Гиллис Дёос своим людям.

— И наркотики, — добавил Макс Гран.

Йельм изучал свое лицо в неправильно повернутом зеркале заднего вида и заметил, что красное пятнышко на щеке немного увеличилось. Он подумал про рак кожи. Солнце как раз застелило заливы толстым покрывалом щедрого летнего тепла, когда служебный автомобиль Йельма двинулся на приступ крутого подъема у Лильехольмского моста. Побережье, усыпанное дачными домиками, впитывало в себя весеннее солнце, и у Йельма промелькнула мысль о том, открыта ли площадка для минигольфа. На другом берегу выступал в воду маленький Лильехольмский пирс.

«Берег как берег», — рассеянно думал Йельм, втапливая педаль газа в пол, чтобы миновать вершину моста и съехать к Сёдермальму. Возле перекрестка он увяз в небольшой пробке: отливающий металлическим блеском «сааб 9000» проехал слишком далеко на красный свет и остановился в середине перекрестка, так что встречные машины недовольно гудели, вынужденные объезжать его.

— Я же говорил, что не надо было сворачивать с Эссингеледен, — заботливо сообщил Гуннар Нюберг, пока Йельм жал на гудок.

Он подхватил Нюберга у церкви в Нака. «Попутчик», — подумал Йельм, когда его «мазда» огибала застрявший «сааб». Давненько он не слышал этого словечка.

— Этот путь поприятнее, — ответил он и тут же громко выругался в адрес пронесшегося мимо велосипедиста.

— Ты хочешь сказать, пробка поприятнее, — отозвался Нюберг. У них с Йельмом был немного разный взгляд на вещи.

Пробка тянулась почти до Лонгхольмсгатан, и только когда они миновали мост, повисший над маленьким заливом, движение стало посвободнее. Вскоре они проехали мимо того самого места, где недавним летом рухнул истребитель, принимавший участие в авиашоу, за которое теперь никто не хотел брать на себя ответственность. Йельм был на этом шоу вместе со всей семьей, и даже Данне оценил его. Они стояли в четвертом ряду, внизу на набережной Сёдера, почти напротив ратуши, и видели, как самолет дернулся влево и вверх, как из него выпрыгнул пилот, как самолет начал медленно падать на землю… а потом взметнулся столб дыма, и мертвая тишина сменилась криками перепуганных, но все же с облегчением переведших дух людей. Так в очередной раз было подорвано доверие к миру, подумал он позже, но в тот момент он ни о чем не думал и ничего не чувствовал. И все же Данне через какое-то время стряхнул с себя руку отца, которая, повинуясь древнему, но бесполезному сейчас инстинкту, опустилась на его плечо.

— Это ужасно, — сказал Данне.

— Это прекрасно, — сказал Гуннар Нюберг. Его взгляд перебегал от Риддар-фьорда слева к Мариеберг-фьорду справа.

«Фьорд как фьорд», — легкомысленно думал Йельм, ведя машину вдоль него. Как выразился бы Эрик Бруун, «зрелище для богов». Стокгольмские воды слабо поблескивали под полуденным солнцем. На небе ни облачка, фасады домов словно расчерчены тенями от почти горизонтальных лучей солнца, несколько прогулочных яхт ослепительно белеют на воде под блистающим солнцем. Две лодки с парусами цвета радуги, раздутыми утренним ветром. Стокгольмская ратуша, как всегда, гордо выставила напоказ три свои сияющие короны. Зелень, едва начавшая пробиваться у опор моста на Кунгсхольме и в парках Роламсхов, Мариеберг и Смесуддс. Набережная у Северного Меларстранда потихоньку полнится гуляющими.

Они без обиды восприняли то, что застряли на мосту в пробке.

«Город пробуждается к жизни. И смерти», — патетично подумал Йельм.

— Я собираюсь сегодня пошерстить мелкую шатию, — сказал Нюберг. — Ты со мной?

Йельм переключил скорость, «мазда» совершила рискованное перестроение вправо.

— Стукачей? — спросил он.

— В том числе. В полицейских округах просмотрели списки своих доносителей и других праздно шатающихся и нашли несколько кандидатов.