– Было бы здорово, если б они заснули! – прошептал Бормоглотик.

– Как ты это собираешься сделать? Скажешь им: баю-бай, поскорее засыпай? – пошутил Умник.

Хорошист осторожно выглянул из-за большого лопуха.

– Все карлики большие жаднодрыги!  – сказал он, явно смакуя это слово. – Надо использовать их жаднодрыжность.

– Но как?

– А я откуда знаю! Например, подбросить им мешок золота, – размечтался Хорошист.

– Подбрось, если он у тебя есть… – насмешливо согласился Бормоглотик.

Но дедушка Умник отнесся к этой идее куда серьезнее. Он подумал, глубокомысленно покивал головой и сказал:

– Вы не забыли о моей способности к телекинезу? Я могу перемещать мелкие предметы и жонглировать ими. Монеты очень легкие, и это не составит труда.

– В данном случае это не поможет, – огорченно заметил Хорошист. – Чтобы перемещать что-то, надо это что-то иметь.

– В этом нам помогут сами карлики! – загадочно сказал Умник. – Это будет двойной успех: победа над ними и за их счет!

Старый лобастик закрыл глаза и сосредоточился. Телепатическое зрение – совсем иной вид зрения. Предметы представляются похожими на набор цветного пластилина – когда кусочки разного цвета и разной формы состоят из одной материи.

Умник видел все объекты в движении и мог напряжением воли потянуть за энергетическую ниточку, управлявшую перемещениями каждого предмета. Впрочем, многие подробности телекинеза и телепатии понятны лишь лобастикам, которые живут в мире высоких энергий и единой материи, подчиняющейся сходным законам.

Ждать подходящей минуты Умнику пришлось недолго. На балкончик вышел начальник телохранителей Пуп и, зевая, посмотрел вниз на костры. На поясе у него висел большой кошелек с золотыми монетами и кусочками реакторного стержня, который среди карликов ценился даже больше золотых монет. На одну золотую монету можно было купить взрослую свинью или пять красноглазых собак, а на кусочек реакторного стержня – молодую жену или ведро ртути. А что нужнее – выбирайте сами.

Умник сосредоточился, и тесемки кошелька Пупа развязались. Золотые монетки и кусочки стержня стали по одному вылетать из кошелька и кружили в воздухе, как осиный рой.

– Получилось! – прошептал Хорошист. – Получилось!

Дедушка Умник не отрывал пристального взгляда от монет. Он знал, что стоит ему отвести глаза или зажмуриться, как он потеряет с монетами контакт и они осыплются.

Почувствовав, что кошелек у него на поясе стал легче, Пуп схватился за него, но тот уже был пуст. Золотые кружочки и кусочки стержня сделали прощальный круг над головой начальника телохранителей, потом градом устремились вниз и пронеслись над головами у изумленных карликов.

– Не сметь трогать! Всех перекупаю! Это мое! – закричал Пуп, но только сделал хуже.

Сообразив, что это не мираж и не фантомы, а настоящие деньги, стражники побросали копья и, забыв о своих обязанностях, стали гоняться за драгоценными кружочками. Монеты то взлетали вверх, то, дразня, мелькали над головами, не даваясь в руки, то зависали над костром, и раззадоренные карлики, прыгая через огонь, подпаливали себе шерсть.

Начальник телохранителей Пуп, которому была не безразлична судьба его денег, спрыгнул с балкончика и, разгоняя карликов булавой, принял участие в ловле монет.

Вскоре дедушке Умнику надоела эта игра. Он перестал следить за золотом, и монеты и кусочки стержня посыпались на землю. Карлики бросились их собирать и делить. А где дележ, там и до драки недалеко. Сцепившиеся стражники лупили друг друга булавами, катались по земле и швырялись углями из костра. Досталось и начальнику телохранителей, которого кто-то так шарахнул по затылку древком, что у него искры из глаз полетели.

Пока карлики дрались из-за монет и тузили друг друга, мутантики перебежали опасный открытый участок и спрятались за ржавым трактором на заднем дворе. Бормоглотик обмотал вокруг пояса длинную веревку и залез по выщербленным камням АЭС на один из балкончиков, на котором валялось брошенное подводное ружье, после того как его хозяин в горячке спрыгнул вниз и принял активное участие в свалке.

Бормоглотик спустил веревку и по очереди поднял Хорошиста и Умника. Особенно сложно было поднимать дедушку, потому что старичок намертво вцепился в скейт и наотрез отказался оставить его внизу. Пришлось обвязать Умника под мышками и втаскивать его вместе со скейтом.

Наконец карлики закончили собирать монеты. Из того, что было в кошельке Пупа с самого начала, ему, несмотря на угрозы, не удалось вернуть и трети. Остальное исчезло в чужих карманах, хотя карлики и клялись, что ничего не брали, а только помогали собирать.

«Ничего, из государственной казны еще наворую», – утешил себя Пуп, и на душе у него стало немного легче.

Мутантики тем временем стояли в длинном узком коридоре на одном из верхних уровней реактора, где на стенах мерцали факелы и висели грозные алебарды и щиты, которые Рыжая Карла, заботясь о благоустройстве замка, велела принести из исторического музея.

Дедушка Умник вскочил на скейт и первым медленно поехал по коридору. За ним на цыпочках крались Хорошист и Бормоглотик.

– У, куздры глокуздрые! Приятно пройтись темной ночью по реактору! – прошептал лобастик, прислушиваясь к каждому звуку.

У поворота коридора Умник обернулся и приложил палец к губам.

– Там кто-то есть! – прошептал он. Мутантики прижались спинами к стене и затаились.

Из-за поворота показались учительница Грымза и Требуха, тащившие что-то тяжелое. Бормоглотик разглядел, что это была ковровая дорожка, которую эти две почтенные дамы где-то украли.

– Глаза б мои не глядели! Не люблю, когда что-то плохо лежит, – бормотала Требуха.

– Разве этому коврику на лестнице место? – подтвердила Грымза. – В темноте лежало, никто и полюбоваться не мог. Вот постелю у себя в комнате, будет совсем другое дело. Сяду в кресло и стану любоваться.

– В кресло? В какое кресло? – вдруг подозрительно спросила Требуха. – У тебя же не было кресла! А ну признавайся, где ты его стащила? Неужели то самое из-под лестницы?

Грымза сделала вид, что не расслышала, и, прикидываясь, что готовится к завтрашнему уроку, забормотала:

– Александр Сергеевич Пушкин родился в тысяча семьсот девяносто девятом году, а умер немножечко позднее.

– Ишь ты, наглая какая! Глухой притворяется! Сама кресло сперла, а на Пушкина сваливает! Мы же договорились: я помогаю тебе унести ковер, а ты стоишь на шухере, когда я ворую кресло! – клокотала возмущенная толстуха.

Почтенные дамы не всегда бывали довольны друг другом, что не мешало им вместе обворовывать реактор, вынося из него самое ценное.

Для Рыжей Карлы не было секретом, что ее соратницы подворовывают.