Чего стоит жизнь в борьбе за кусок земли, – подумал он, – где сгинет людей больше, чем может на нём поместиться? И отвоевать этот кусок закончить эпидемию, объявить победу, что все наконец выздоровели? Ненужная, чудовищная и неизбежная агрессия, а иногда и вовсе её противоположность. Но что-то думать я стал как-то… дешево, что ли? Меня волнует то, что произошло. Ведь это может произойти и у нас в городе, и что тогда? А то и вовсе меня могут мобилизовать, мол, иди, воюй против тех, кого мы неудачно настроили воспитали. Как же мне не хочется рассуждать сейчас. Вернее, хочется, но мысли какие-то низкого качества. Такое иногда случается, когда происходит стресс, тревожность, апатия, а особенно резкая перемена в жизни. Когда приходится делать то, чего не хочется, и вроде бы можно обойти сопротивления, но зачем? Если жизнь не имеет смысла, но я нашел свой смысл, и меня его лишают, то лучше уж сдохнуть. Не хочу я жить с теми. кто пытается навязать своё видение мира, положения в обществе, свои предрассудки. И жить как они, не потому что это правильно, не потому что я с ними согласен, и не потому что я так хочу. А потому что так меня будут меньше трогать. Нет, так уж не стану, иначе до конца дней рискуешь погрязнуть в конформизме – делать то, чего тебе не хочется, но из-за того, что это удобно другим и на тебя станут меньше давить. Меньше, но не перестанут. Всегда будут держать на поводке, чтобы вовремя перетянуть глотку и не дать идти туда, куда тебе надо. Ещё раз скажу себе: нет! Да и сможем ли мы с ней так прожить дальше? Однообразие начинает убивать и меня, и её, но мы держимся. А нынче множество разнообразий, рынков, торговли, услуг, но несмотря на то, что их много – они лишены оригинальности, они однообразны, как те люди, что лишены индивидуальности, которые с виду разные, а по сути однообразные. Утром Заверган получил повестку о мобилизации для подавления вышедших из-под контроля граждан, возбудивших крупный военный конфликт, и разрушив несколько десятков городов. Бэлла занервничала, и Заверган переживал ничуть не меньше. Явиться необходимо было завтра к 16 часам, после Нашествия. Он весь день помогал ей по дому, оставил свой номер, и просил её стараться не выходить на улицу, закрыть все двери и на всякий случай закупиться едой. В день мобилизации она провожала его, и махала ему рукой. Из глаз её текли слезы, но она улыбалась. Она улыбалась, потому что в ней всё ещё жила надежда.

Часть четвертая

МЫ ВОЕВАЛИ САМИ С СОБОЙ

Глава 16

Проехав несколько улиц пассажиром в военном чейрокинибусе, Заверган видел из окна, как патрули задерживают вышедших из-под контроля, избивают их дубинками до потери сознания, а потом уносят в патрульные машины, и скорее всего отправят на Реабилитацию. Нашествия участили в связи с данной эпидемией, но они не срабатывали на особо интеллектуальных. Казалось, будто их кто-то снабдил информацией, словно кто-то управлял этим бурным потоком, заранее выкопав борозду, чтобы этот поток сметал на своём пути всё неугодное, и оставлял только необходимое, нужное.

Да, это эпидемия, – подумал Заверган, – Только совершенно иного вида, и другого масштаба. Кто-то считает, что эпидемия всего лишь след сверхъестественных сил. А для кого-то это просто болезнь, для любого врача война начинается с приходом эпидемии. И враг порой бывает неизвестным. Но нынче другая эпидемия носит иной характер, и средства борьбы с ней очень просты, примитивны. Потому бороться с ней можно только с оружием в руках, с настоящим огнестрельным оружием, а не в защитных балахонах с респираторами на лице, шприцами с вакциной, и прочими устаревшими методами для таких заболеваний. Едва ли какая вакцина сможем образумить целый народ, и привести его мышление в заданном направлении. Это всегда делали убийства, и то, не всегда это работало. Ненависть порождает ненависть, насилие порождает насилие. Теперь одевают специальные шлема, разработанные Нейросетью, и вылавливают интроспекторов, что оказывают пагубное влияние на массовых людей. Интересно, почему меня они не определили, как интроспектора? Надеюсь, Бэллу не будут трогать, да и лучше бы ей из дома не выходить.

Доехав до пункта сбора, он вместе с другими призывниками отправился в здание, где их быстро переодели, выдали специальные шлема, которые обеспечивают защиту от интроспекторов, и заодно от осколков, после чего прочитали им заранее настроенный инструктаж, в коем не было особой надобности на взгляд Завергана, выдали оружие, показали, как им пользоваться, попрактиковались несколько минут, и после уже отправили на перенастройку. Там им внесли данные опыта обращения с данными видами оружия, опыт боевых действий, и загрузили рамки мышления для боевых действий, чтобы если кто-то заговорил о выходящем за рамки – они могли его либо арестовать, либо ликвидировать на месте. Заверган после Настройки ничего особо не ощутил, и взглядов не изменил, аппарат Настройки естественно известил офицеров о том, что Заверган не прошел Настройку полностью, и когда все призывники начали покидать комнату с полным параметром знаний о боевых действиях, и полученным опытом, его попросили задержаться.

– Ты интроспектор?

– Да, – ответил Заверган, несколько испугавшись, но стараясь держать грозный вид. Скорее всего он побледнел.

– Для тебя будет особая задача, – сказал офицер, – Нужно будет определять во время боя интроспекторов противника и ликвидировать их. Либо отдавать приказ бойцам, чтобы его ликвидировали. Мы дадим тебе такие полномочия.

– Подождите… я думал, что вы наоборот опасаетесь интроспекторов, а почему же меня не стали изолировать?

– Ты нео-интро, – сказал офицер, – Ты не влияешь своим мышлением на массовых людей, поэтому нет нужды задерживать тебя или изолировать.

– Нео-интро? – переспросил Заверган.

– Да, новый тип интроспекторов, недавно обнаруженный и зарегистрированный Нейросетью в базе данных. Они не оказывают пагубного влияния на общественность, и могут помочь в поиске интроспекторов.

– Странно… мне казалось, что я влияю…

– Это не важно, теперь то ты не влияешь? Всё, бери в руки оружие, и жди нас на улице, мы поедем вместе.

– Буду.

Заверган вышел из здания, и смотрел, как призывники загружаются в военный чейрокинибус, на проезжающую мимо боевую технику, боевые машины, с башнями из которых торчало дуло пушки и был прикреплен пулемет.

– На-гнись! – крикнул офицер.

Строй новобранцев нагнулся синхронно под углом в девяносто градусов, и тупо смотрели себе под ноги.

– Разогнись! – выдал он новую команду.

Строй встал по стойке смирно, и тупо смотрел перед собой. Заверган подумал, куда они смотрят?