Утро девятого мая начинается рано. Я участвую в праздничном шествии колонны от нашей организации, которое займёт часы ожидания в очереди и минуты самого прохождения, и всё равно подарит сопричастность и позволит отдать дань уважения настоящим героям.

Сон побеждает Евкино любопытство. Она накрывается одеялом с головой. Оставляю ей ключи, условившись созвониться позже. После парада нахожу сестру в пафосном ресторанчике. Укоризненно качаю головой, кивая на меню.

— Гуляем, Лизуда-зануда! — младшая показывает мне язык. — Папа подкинул деньжат. Так что не стесняйся. Главное, — она поднимает вверх указательный палец и произносит голосом мамы, — не забудь завтра утром про перевод в счёт погашения кредита.

— Я помню, — утыкаюсь в меню, чтобы скрыть, как меня уязвили переданные слова мамы. — До пятнадцатого числа предостаточно времени.

Поздно вечером ставлю будильник раньше на полчаса, чтобы успеть отправить Еву домой на первой электричке, и проваливаюсь в сон.

Пятница проходит в детском доме. Воспитанники репетируют небольшой концерт. Мы с Майей становимся подопытными участниками мастер-классов по рисованию, выжиганию, бисероплетению и даже пробуем забить угловой в футбольные ворота на корте. Столы расставлены, актовый зал готов, наши помощницы знают свои зоны ответственности. С грустью отмечаю специально вывешенные нарядные шторы, по-настоящему белое постельное бельё, лестницы, которые моют четыре раза только в течение нашего присутствия, запах вкусной выпечки и оживление, охватившее это всегда тихое место. Меня радуют три момента: горящие воодушевлением глаза ребят, вовлечённость Оли и то, что все собранные средства пойдут по целевому использованию с обязательной обратной отчётностью.

По возвращении домой я, наконец, достаю платье, надеваю и рассматриваю себя в отражении стекла балконной двери. Оно не облегает меня слишком плотно, но и не болтается чересчур свободно. Плавно струится по фигуре. Я приподнимаюсь на носочки и кажусь себе очень высокой и стройной. Подтверждаю запись на причёску и макияж через Ингу. Предупреждаю Ангелину и Майю, что снова пропущу субботние посиделки.

«Надеюсь, что причина приятно-уважительная» — тут же отписывается Ангелина.

Я ссылаюсь на работу и параллельно получаю сообщение от Майи: «Некто на букву Я перешёл в открытое наступление?»

Я посылаю прозорливой подруге смущённый смайлик.

«Отель — сказка. Проведи там сказочную ночь» — я легко могу представить выражение лица Майи прямо сейчас и густо краснею. Она не ждёт моего ответа, но я пишу ей «Спасибо».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Откладываю телефон и освобождаю из пакета картонную коробку. В ней на отдельных подушечках, похожих на игольницы, расположены десять брошек в виде мордочек разных животных. Мы с Олей хотели использовать изделия в качестве подарочных сувениров, но я передумала и решила взять их с собой на благотворительный приём. Заявить украшения на аукцион уже нет времени. Поэтому буду импровизировать, если выпадет такая возможность.

Первая половина субботы проходит хорошо. Без накладок, конечно, не обходится. Кто-то опаздывает, кто-то путает заведения, пачкается в краске и получает мячом по голове. Они разрешаются довольно быстро и на какой-то волне позитива. Всё-таки предстоящие выборы показательно дисциплинируют, а безыскусность детей помогает примерить маску обычного человеческого лица и поведения тем, кто подзабыл, что можно улыбаться не на камеру или самому смыть пятна акварели обычной водой с мылом.

Несколько раз я ловлю потепление щекой, затылком, спиной, но не отвлекаюсь. Я увижу Ярослава позже. Вечер обещает мне постоянную накидку из его осязаемого взгляда.

Майя остаётся проконтролировать завершение мероприятия и получить первые впечатления участников после столь массового посещения.

— С тебя фото при полном параде! — шепчет мне Майя, выпроваживая заняться подготовкой к вечернему выходу в свет.

Я прохожу к воротам, где собираюсь заказать такси, но вижу припаркованный автомобиль Виктора. Он открывает заднюю дверцу и дожидается, пока я сяду. Что ж, с Виктором будет и быстрее, и удобнее. Говорю себе так, заглушая укол разочарования из-за того, что Яра нет в машине.

Телефон издаёт знакомый сигнал.

«Во сколько и откуда тебя забрать?» — получаю я новый укол — предвкушения.

Пишу Ярославу адрес салона и время.

«Точно пойдёшь?» — я перечитываю его вопрос несколько раз, прежде чем понимаю, что он наверняка ждал уведомление о списании средств, которого до сих пор не произошло.

«Точно» — беру пример с Яра и отвечаю исключительно по делу. Всю дорогу до дома я улыбаюсь. Усталость и напряжение постепенно сменяются возбуждением и беспокойным ожиданием.

Я принимаю душ, надеваю красивый комплект чёрного нижнего белья, платье, застёгиваю тонкие ремешки босоножек на высоком каблуке. Снимаю серёжки и цепочку. Сегодня на мне будет единственный привлекающий внимание аксессуар. Я прикрепляю подаренную Олей мордашку панды слева над грудью. Провожу по выпуклым бисеринкам большим пальцем. Подхватываю сумочку и коробку с брошками. За неимением дополнительных рук придерживать подол платья спускаюсь на лифте. Я забыла, какое большое в нём зеркало. Как же ярко оно высвечивает глаза в отражении.

Лиза

Волшебные руки мастеров завершают мой образ. Необъяснимо, но им подыгрывают все зеркала. Заколдовали их что ли сегодня? В моих глазах отражается такой насыщенный блеск, что он явно составит конкуренцию самому обжигающему в мире взгляду.

Ярослав всегда неразговорчив, хотя умеет понятно молчать. Я редко могу прочитать выражение лица Яра, но обычно словно настроена на его бессловесную волну. Не в этот раз.

С того момента, как я вышла из салона и увидела его стоящим у автомобиля, мы пребываем в каком-то эмоциональном вакууме. Тишина оглушает. Он словно действительно потерял дар речи. Я же не могу зацепиться ни за растерянность, ни за удивление или разочарование…Перебираю реакции будто со стороны. Он точно поражён. Только что делать мне? Слишком откровенный наряд или, напротив, слишком закрытый? Он ожидал что-то другое или жалеет, что пригласил меня? Невидящим взглядом я смотрю в окно и начинаю разглаживать несуществующие складки на платье. Вдруг его рука останавливает суетливость моих пальцев. Накрывает, забирает в свой плен.