Демон размеренно зашагал к ней. Он не спешил – хотел увидеть, в какую сторону она побежит. Конечно, стоило хотя бы попробовать, но даже если бы Лиша не застыла от страха, бежать было некуда. Подземник заступил дорогу в единственное убежище.

Передняя дверь хижины со скрипом приоткрылась, во дворе посветлело. Демон обернулся. Старуха, шаркая, вышла на крыльцо.

– Бруна! – крикнула Лиша. – Не выходи из круга! Во дворе лесной демон!

– Дорогуша, мои глаза уже не те, что прежде, – ответила Бруна, – но такое чудище способна разглядеть даже я.

Она шагнула вперед, за метки. Лиша завопила, когда демон с рыком бросился к старухе. Бруна не испугалась. Демон мчался к ней на четвереньках во весь опор. Старуха достала из-за пазухи что-то маленькое и запалила от фонаря.

Демон был совсем рядом, когда Бруна замахнулась и швырнула в него непонятный предмет. Взрыв окутал демона жидким огнем. Стало светло, как днем, и лицо Лиши опалило жаром даже с расстояния в несколько ярдов.

Демон завизжал и покатился по грязи, тщетно пытаясь потушить огонь. Пламя держалось цепко. Подземник дергался и выл на земле.

– Лиша, зайди в дом, – велела Бруна. – Еще простудишься.

* * *

Лиша сидела, завернувшись в старухину шаль, и смотрела на чай, которого ей не хотелось. Вопли лесного демона длились долго, пока не сменились скулежом и не утихли. Девочка представила дымящийся труп во дворе, и ее чуть не стошнило.

Бруна сидела рядом в кресле-качалке и тихо напевала себе под нос, ловко орудуя спицами. Лиша не понимала ее умиротворенности. Сама она, казалось, никогда не успокоится.

До этого травница молча осмотрела ее. Время от времени хмыкая, старуха смазала и перевязала раны Лиши, большинство из которых явно не имело отношения к ночной пробежке. Еще она научила девочку сворачивать чистые лоскутки, чтобы перекрывать течь, и наказала почаще менять тампоны. Но теперь Бруна откинулась на спинку кресла как ни в чем не бывало, и тишину нарушали только стук спиц и треск огня в очаге.

– Что ты сделала с демоном? – не вытерпела Лиша.

– Жидкий подземный огонь, – пояснила Бруна. – Его нелегко приготовить. Очень опасно. Но это единственное, что может остановить лесного демона, насколько я знаю. Обычное пламя им не страшно, но подземное жалит не хуже огненного плевка.

– Я не знала, что демона можно убить.

– Я говорила тебе, девочка, что травницы хранят секреты древней науки. – Бруна хмыкнула и сплюнула на пол. – По крайней мере, некоторые из нас. Возможно, я последняя, кто знает этот жуткий рецепт.

– Зачем хранить его в тайне? – спросила Лиша. – Мы могли бы навсегда избавиться от демонов.

Бруна хмыкнула:

– Избавиться от демонов? Спалить деревню – запросто. Поджечь лес. Огненного демона пламя только пощекочет и не остановит скального. Воздушные демоны парят выше самого высокого пожара. А что до водяных, то озеро или пруд не подожжешь.

– И все же, – настаивала Лиша, – сегодня рецепт пригодился. Ты спасла мне жизнь.

Бруна кивнула:

– Мы храним знания в ожидании дня, когда они снова понадобятся, но это огромная ответственность. История древних войн учит нас одному: мужчинам нельзя доверять секреты огня. Вот почему не существует травников. Мужчины не способны обладать подобной властью и не пользоваться ею. Я охотно продам Смитту шутихи и хлопушки, но не расскажу, как их делать.

– Дарси – женщина, – возразила Лиша, – но ее ты тоже не научила.

Бруна фыркнула:

– Даже если бы этой свинье хватило мозгов смешивать химикаты, не подпалив себе хвост, у нее почти мужской склад ума. Я научу ее готовить подземный огонь или огненный порошок не раньше, чем Стива.

– Завтра за мной придут, – сказала Лиша.

Бруна указала на остывающий чай.

– Пей, – велела она. – Утро вечера мудренее.

Лиша повиновалась и почувствовала кислый привкус маревника и горечь синь-травы. У нее закружилась голова. Она словно со стороны увидела, как роняет чашку.

* * *

Утро принесло боль. Бруна положила железный корень в чай Лиши, чтобы приглушить боль от синяков и судорог внизу живота, но из-за трав чувства девочки совсем перепутались. Она словно парила над кроватью, и в то же время ее руки и ноги были налиты свинцом.

Эрни пришел вскоре после рассвета. При виде дочери он расплакался, пал у кровати на колени и крепко прижал Лишу к себе.

– Думал, я тебя потерял, – всхлипнул он.

Лиша слабо потянулась к отцу, пропустила редеющие волосы сквозь пальцы.

– Ты не виноват, – прошептала она.

– Я давно должен был приструнить твою мать.

– Мягко сказано, – проворчала Бруна, не отрываясь от вязания. – Мужчина не должен сидеть под каблуком у жены.

Эрни кивнул – возразить было нечего. Его лицо сморщилось, за стеклами очков блеснули новые слезы.

В дверь заколотили. Бруна посмотрела на Эрни, и он вышел в прихожую.

– Она здесь?

От голоса матери Лишу передернуло. Девочка была слишком слаба, чтобы сражаться. У нее не было сил даже встать.

Через мгновение на пороге возникла Элона. Гаред и Стив следовали за ней по пятам, словно пара гончих.

– Вот ты где, безмозглая дрянь! – завопила Элона. – Ты хоть представляешь, как ты меня напугала? Мы подняли на поиски половину поселка! Я изобью тебя до полусмерти!

– Не смей ее трогать! – взвился Эрни. – Это ты во всем виновата!

– Заткнись, Эрни. Она такая своевольная, потому что ты ее избаловал.

– Не заткнусь, – повернулся к жене Эрни.

– Заткнись, не то пожалеешь. – Стив сжал кулак.

Эрни посмотрел на него и вымученно сглотнул.

– Я тебя не боюсь, – пискнул он.

Гаред гоготнул. Стив сгреб Эрни за рубашку, одной рукой оторвал от пола и занес пудовый кулак.

– Хватит дурить, – велела мужу Элона и повернулась к Лише. – А ты сейчас же пойдешь с нами домой.

– Никуда она не пойдет. – Бруна отложила вязание, оперлась на палку и встала. – Уйдете вы трое.

– Заткнись, старая ведьма, – прошипела Элона. – Я не позволю тебе погубить жизнь моей дочери, как ты погубила мою.

Бруна фыркнула:

– Я, что ли, заливала яблуневый чай тебе в глотку и раздвигала твои ноги перед всем поселком? Ты сама во всем виновата. А теперь вон из моей хижины!

Элона подступила к ней.

– А иначе – что? – спросила она.

Старуха беззубо ухмыльнулась и пригвоздила ступню Элоны палкой. Молодуха завопила. Второй удар пришелся в живот. Элона согнулась пополам и растеряла весь пыл.