Вмешалась его мать:

— О чем это вы таком говорите? Конечно, он скажет вам правду. Он всегда говорит правду. Мои дети никогда не лгут.

Тогда он просто образец добродетели, подумалось Вексфорду, если не больше — истинный сверхчеловек. Разве есть люди, которые всегда говорят правду?

— Скотт, ты заходил к Джайлзу Дейду в ту субботу днем?

Скотт покачал головой, и миссис Холлоуэй взорвалась:

— Если он говорит, что не заходил, значит, не заходил, и все тут.

— Я не заходил, — прошептал Скот, а потом повторил уже громче: — Я не заходил.

Бёрден кивнул и мягко сказал:

— Мы просто пытаемся понять, что случилось в доме Дейдов в тот день, кто им звонил, кто приходил, уходил и так далее. Если бы ты там был, то очень бы нам помог, но раз ты говоришь, что не заходил к ним…

— Я не заходил.

— Думаю, ты знаешь, что мисс Трой, Джоанна Трой, тоже пропала. Она была твоим частным педагогом… — Интересно, а учителей так еще называют? — подумал он. — …по французскому.

— Да, она занималась со Скоттом и моей дочерью Керри. — Миссис Холлоуэй, очевидно, решила, что дальше Скотту отвечать не имеет смысла. — Она дала Скотту всего три урока, он с ней не поладил. Керри она тоже не понравилась — кажется, она вообще никому не нравится, — но учеба не прошла для моей девочки даром. Во всяком случае, экзамен она сдала.

Больше здесь нечего было делать.

— Я знаю, что мальчишка лжет, — сказал Вексфорд, когда они вернулись в машину. — Но не могу понять почему. Чего он боится? Поехали по домам. Сегодня вечером я хочу обо всем этом хорошенько подумать, может, блеснет хоть какая-то догадка. Где может быть эта машина? Она же все это время камень преткновения и есть. А мы, не говоря уже о том, что ее ищет вся полиция страны, так и не смогли выстроить хоть какую-то мало-мальски достойную версию ее местонахождения.

— Нам сказали, что мальчик сорвался со скалы в море. Может, тогда она столкнула его, а сейчас — машину…

— Нет, только не на южном побережье, — отозвался Вексфорд. — Это тебе не запад Шотландии, где можешь подъехать к самому берегу. В Истбурне такое просто невозможно. Отправлюсь-ка я домой поразмыслить над всем этим. Ты высадишь меня, Джим?

По правде говоря, это очень трудно — сидеть в кресле, даже если кругом тихо и ты один, и пытаться на чем-то сосредоточиться. Как только решаешь помолиться или заняться медитацией, тут же что-нибудь сбивает с толку: человеческие голоса из дома или с улицы, шум машин, «жужжание мухи», как говорил Джон Донн. Вексфорд не пробовал молиться — он просто пытался найти решение, но, просидев с полчаса, чуть было не задремал, и ему пришлось гнать сон прочь. Дважды он ловил себя на том, что его мысли обращены к Сильвии и вероятности еще одного потопа, и лишь только после этого признал свое поражение. Сосредоточиться гораздо легче во время долгой прогулки. Но шел дождь — временами моросил, временами хлестал в полную силу, — и эти перепады в настроении погоды тоже нарушали ход мыслей Вексфорда. За полчаса догадок о том, где может находиться принадлежащий Джорджу Трою четырехдверный темно-синий «фольксваген-гольф» с номером LC02 YMY, не прибавилось.

Он даже снился ему ночью. Один из тех беспорядочных снов, в которых обычно случаются причудливые метаморфозы. Машина, за рулем которой сидел мужчина (кто это был, неясно), ехала впереди по магистрали, но, съехав к обочине и остановившись, тут же превратилась в слона и тот безмятежно начал жевать листья яблони. Водитель исчез. Вексфорд уже собирался запрыгнуть на спину слона, но тот опять перевоплотился и на этот раз принял очертания троянского коня, запряженного в блестящую темно-синюю карету. Пока Вексфорд ее разглядывал, одна из четырех дверей открылась и из нее вышли женщина и двое детей. Он проснулся, не успев разглядеть их лица.

Иногда можно проснуться посреди ночи, а потом снова заснуть, но это пробуждение было другим. Целый час он пролежал без сна. Затем встал, нашел сборник пьес Джорджа Бернарда Шоу и открыл «Андрокла и Льва». Еще более эксцентричная, чем ему казалось — последний раз он читал ее лег тридцать пять назад, — она была написана старомодным языком, а описанные в ней переживания могли тронуть только современника автора, сейчас же они перестали быть злободневными. Женских ролей было только две: Мегера, жена Андрокла, и Лавиния, красивая христианка. Наверняка последняя была отдана Джоанне Трой. А кем же был Людовик Браун? Единственный, кого он мог здесь сыграть, — мальчик, вызывающий актеров на сцену и произносящий семь или восемь фраз. Его точно играл Людовик.

Скорее всего, именно сцена, когда Лавиния кокетничает с Капитаном, могла рассмешить четырнадцатилетнего подростка, и он скорчил рожу и показал язык. Или сделал это при случае, вызывая на арену либо гладиатора, либо жертву льва. И за одно это Джоанна нещадно его избила? А когда он оскорбил ее мать? Вполне понятно, что эту версию она придумала для мужа: это слегка оправдывало ее нападение на Людовика. На самом же деле он только показал ей язык.

Вексфорд лег в постель, уснул и открыл глаза только в семь утра. Машина где-то на частной территории — вот первое, что пришло ему на ум. В чьей-то усадьбе, на земельных угодьях при особняке — на заросшем заброшенном участке чьих-то владений. Она привезла ее туда и там оставила. Потому что в машине было то, чего нельзя скрыть, — неопровержимые улики, например, пятна, повреждения или даже тела детей.

Джордж Трой пытался ответить, но не мог — он постоянно уходил от сути дела и возвращался к ней окольными путями — через частные владения Национального треста, в которых ему когда-то довелось побывать, через особняки Чатсуорта и Бленхейма, которые он мечтал увидеть, но только времени на это не хватало, через шотландские пустоши, поросшие вереском, где как-то раз его дальнего, ныне покойного, родственника ранили в ногу, когда тот не вовремя решил прогуляться во время охоты. Наконец его прервали, но сделал это не Вайн, а жена Троя, которая сказала:

— Дорогой, конечно, все это ужасно интересно, но не совсем то, что нужно сержанту.

— А эта пустошь, — спросил Вайн, — та, где был ваш родственник, она принадлежит вашему семейству? То есть он знал ее владельца или состоял с ним в родстве?

— Боже мой, нет! — воскликнула Эффи, которая, судя по всему, уже не раз слышала эту историю. — Среди Троев нет землевладельцев. Этот родственник родом из Морекомба, да и в любом случае, это было в 1926 году.

Вайна это не удивило.

— Значит, Джоанна, — поскольку никто не возражал, он так и продолжал называть ее но имени, — не знала никого, кому бы принадлежал большой земельный участок в сельской местности?

— Нет, не знала. Правда, она как-то давала дополнительные уроки кому-то из таких, готовила к экзаменам на аттестат о среднем образовании. Это была девочка, но имени ее я не запомнила. — Миссис Трой подумала обратиться за помощью к мужу, но потом, видимо, сообразила, что это бесполезно. — Джулия какая-то или Джудит какая-то. Джоанне она не очень нравилась, она говорила, что та грубиянка. Родителям девочки принадлежал Салтрем-Хауз, думаю, они и сейчас там живут. Вы знаете тот огромный дом, который был практически полностью перестроен лет десять-пятнадцать назад? Он занимает примерно двадцать акров. Ну, тот, что стоит на Форби-роуд. Как же он назывался?