Я презрительно пожала плечами.

— Ха–ха! Наши в лучшем случае могут только не хотеть.

— Верно говоришь, — поддержала меня подруга. — Но могут и хотеть. А тут уже такое болото разлилось, что буквально задыхаешься, и в первых рядах — телевидение, но и кино тоже, всякие тайные архивы, искажения, подделки, взятки, и знаешь, кого подозревают? Поренча!

Я еще не успела удивиться, как мотив сам по себе выстрелил фейерверком.

— Поренча? Флориана? А почему? Избавляется от конкурентов?

От восхищения моей неземной мудростью Магда нечаянно проглотила еще один пельмень. И подтвердила правильность моей догадки, проглотив еще один пельмень:

— Об этом не говорят открыто и без тысячи оговорок, только шепчутся по углам. Если он такой головорез… Все боятся. И холера знает, на какое место он в конце концов усядется и кому сможет навредить. Особенно если учесть, какой он бездарь, к тому же вредный, а ведь у нас именно такие и выбиваются наверх. Говорят, он шантажирует Войлока…

— Какого Войлока? Я такого не знаю.

— Да вроде бы серый кардинал в бухгалтерии, командует над средствами частных каналов. Это если коротко. Даже бывшая пани директор ела у него из рук. Все разбогатевшие боятся Войлока, а Войлок в свою очередь боится Поренча. Вот такие ходят слухи.

Я уже собиралась сказать, что это просто чушь, но вдруг вспомнила: ведь ни от первых ментов, ни от Гурского я ни слова не слышала о Поренче. О Вальдемаре Кшицком меня спрашивали, а о Поренче — ни разу. Гурский допытывался у меня, а сам ни словечка, никак не прокомментировал то, что услышал. Не считают ли они Поренча главой всей компании, того, кто организовывает убийства? А я выступала в роли дымовой завесы.

— А что известно о доказательствах, алиби и тому подобном? — хищно поинтересовалась я, проигнорировав Войлока, о котором ничего не знала.

— Доказательства в основном морального плана, этические. Выводы. Вайхенманн гнал его от себя, Држончек втихую насмехался над ним и тоже старался куда подальше отогнать от телевизионного корыта, или, точнее, от кассы. А вот Лапинский не понял, что это за штучка, и проявил легкомыслие…

Я встревожилась.

— Надеюсь, Лапинский еще жив?

— Насколько мне известно, жив, но, полагаю, главным образом лишь потому, что он до сих пор находится в Вене. Слушай, Заморский совершенно открыто смешал с грязью Поренча, который так или иначе сталкивался со всеми ними, и каждый выдрал у него из горла блестящие возможности, они были уже на расстоянии вытянутой руки. В архив Поренч влез через труп Заморского…

Вздрогнув от отвращения, Магда на секунду прервала излияния. Помолчав, нерешительно добавила:

— Вообще‑то это я должна была влезть в архив через труп Заморского. Нет, ты даже не представляешь, как я не выношу трупы!

— Значит, до тебя еще не дошли?

— Странно, но это так Хотя меня уже несколько раз спрашивали, где я тогда была, потому что люди видели меня около двенадцати и даже одна камера меня засекла. Заморского наш гипотетический Поренч пришил в девять, весь город уже только об этом и говорит, но никто как‑то не сомневался, что я могла быть у себя в ванной. И была! Знаешь, я только сейчас оценила, как это удобно говорить правду.

— А в твоем доме кто‑нибудь видел тебя?

— Ты имеешь в виду квартиру? Нет, не видел, но в лифте видела соседка, а в гараже сосед по дому. А кроме того, из ванной меня вытащил телефонный звонок, звонил сценарист и умолял разрешить внести малюсенькое изменение, и я даже ему разрешила.

— Сценарист звонил по стационарному телефону?

— По стационарному. А что?

— Значит, тебе повезло. Во–первых, ты не оставила следов преступления, а во вторых, даже если бы и оставила, их очень хорошо затоптали, так что на тебя не выйдут, а в–третьих… даже если бы и оставила, ведь это ты обнаружила труп, ты сообщила о нем и сбежала, а это не преследуется законом.

— О, какое счастье! — вздохнула Магда. — И если бы ты мне еще и кофе дала…

— Нет проблем.

Я встала и принялась хлопотать, продолжая разговор.

— Но нам надо придумать причину, почему ты сделала еще несколько шагов. Позволь тебе напомнить, ты заглянула в медпункт, и какой черт дернул тебя мчаться дальше, а не зайти туда?

Вскипятив чайник я приготовила кофе для нее и чай для себя, принесла все это в гостиную, а Магда все еще сидела неподвижно за столом, расставив локти и упершись подбородком в сдвоенные ладони. Наконец она тяжело поднялась со стула и, перейдя к журнальному столику, со вздохом пожаловалась:

— Гляди‑ка, я так усиленно думаю, так усиленно, и ничего умного в голову не приходит. Мы же не можем сказать правду?

— Ни в коем случае… Но погоди, что бы ты могла там делать…

Интересно, какая лихоманка или другая холера могла заставить человека лезть в секретную помойку, о которой ему и знать‑то не положено? Так, так, так, попробую себе представить ситуацию. Что бы делала я?

Довольно долго мы сидели молча, напряженно раздумывая.

— Есть! — торжествующе выкрикнула я. — Но тебе придется сыграть роль, войти, так сказать, в образ.

— Готова играть любую роль! — пылко вызвалась Магда. — Раз надо. — И, облегченно вздохнув, наконец с удовольствием отпила кофе. — Ну, выкладывай!

Я стала излагать свою идею и в ходе ее обсуждения вносила коррективы.

— Итак, ты долго там работала в тот день. Медпунктом ты никогда не пользовалась, хотя и знала о его существовании и даже знала, где он находится. И вот теперь тебе приспичило его посетить. Тебя давно беспокоил локоть. Ты недавно сильно его ушибла, прошло несколько дней, а он продолжал болеть… И ты решила посоветоваться с врачом, не надо ли его как‑то полечить. Или что другое, если тебя локоть не устраивает. Может, посоветоваться с косметичкой насчет морщинок о таких вещах с подругами не говорят, еще засмеют, мол, омолодиться захотела, а она специалист, а тебе танцевать хочется, или, наоборот, считаешь нужным похудеть, а у тебя не получается…

— Ну что ты плетешь! — разозлилась Магда.

— Тогда остаемся при локте. Или вот колено. Что смотришь? И колено может болеть с некоторых пор, а тебе танцевать…

— Кончай с танцами!

— Ладно, ты хотела посоветоваться с медиками и направилась в медпункт. Знала, что он где‑то здесь, но в общих чертах — весьма туманно. К медикам телецентра ты пошла первый раз.

— А вот это как раз правда.

— И когда уже к ним подходила, вдруг заметила, что там дальше еще что‑то есть, ступеньки увидела и подумала — а куда они ведут? Спуск узкий, там темно внизу, ты щелкнула зажигалкой, чтобы найти выключатель, и увидела под ногами известно что. Все дальнейшее — логично и понятно даже дураку, никто не прицепится, тем более что ты не просто сбежала куда глаза глядят, нет, в тебе проявилось чувство гражданской ответственности, и, невзирая на испытываемый ужас, ты нашла в себе мужество информировать надлежащее медицинское учреждение. И никто не докажет, что ты не была в шоке.