Профессор постоянно напоминал своим студентам первого курса, что не все из них услышат его прощальную речь по случаю окончания ими университета. Флетчер стал проводить за учёбой столько часов, что Энни редко видела его до того, как закрывалась библиотека. Джимми иногда уходил из библиотеки чуть раньше, чтобы побыть с Джоанной, но обычно с грудой книг под мышкой. Флетчер сказал Энни, что он никогда не видел, чтобы её брат столько работал.

— И ему станет ещё труднее, когда родится ребёнок, — сказала Энни как-то вечером, заехав за мужем, чтобы отвезти его домой из библиотеки.

— Джоанна наверняка запланировала родить своего ребёнка во время каникул, чтобы выйти на работу в первый же день нового семестра.

— Я не хочу, чтобы наш ребёнок рос так, — сказала Энни. — Я собираюсь воспитывать детей дома и посвящать им всё своё время. Я хочу, чтобы у них был отец, который возвращается с работы не поздно и успевает им что-нибудь почитать.

— Меня это устраивает, — ответил Флетчер. — Но если ты передумаешь и решишь стать президентом корпорации «Дженерал Моторс», я с удовольствием буду менять пелёнки.

* * *

Больше всего поразило Ната по возвращении в университет то, насколько инфантильными показались ему его бывшие сокурсники. У него было достаточно зачётов, чтобы пойти на второй курс, но студенты, с которыми он общался перед уходом в армию, всё ещё обсуждали последние поп-группы или модных кинозвёзд, а он даже никогда не слышал о «Дорз».[33]Только на первой лекции он осознал, как изменилась его жизнь после пребывания во Вьетнаме.

Он также понял, что его однокашники не воспринимают его как своего — в частности, потому что некоторые профессора относились к нему с чем-то вроде благоговения. Нат наслаждался общим уважением, но быстро обнаружил, что у этой монеты есть и обратная сторона. Во время рождественских каникул он обсудил это с Томом, который объяснил, почему некоторые сокурсники его опасаются: они уверены, что он убил по крайней мере сотню вьетконговцев.

— По крайней мере сотню? — переспросил Нат.

— А другие читали, как наши солдаты обращались с вьетнамскими бабами, — сказал Том.

— Мне бы такую удачу! Если бы не Молли, я бы жил монахом.

— Я бы посоветовал тебе их не разочаровывать, — сказал Том. — Потому что пари держу: мужчины тебе завидуют, а женщины заинтригованы. Последнее, что тебе нужно, — это чтобы они увидели, что ты — нормальный, законопослушный гражданин.

— Иногда мне хочется, чтобы они помнили, что мне всего девятнадцать лет, — ответил Нат.

— Беда в том, — сказал Том, — что капитанское звание и орден Почёта как-то не вяжутся с девятнадцатью годами, и, боюсь, твоя хромота им всё время об этом напоминает.

Нат последовал совету друга и решил тратить всю энергию на занятия, на тренировки в гимнастическом зале и на бег по пересечённой местности. Врачи предупредили его, что пройдёт не меньше года, пока он будет способен снова бегать, — если вообще когда-нибудь будет способен. Выслушав это пессимистическое пророчество, Нат стал тратить не меньше часа в день на тренировки в гимнастическом зале: он взбирался по канату, поднимал тяжести и иногда играл в пинг-понг. К концу первого семестра он уже мог медленно бегать по треку — хотя ему требовался час двадцать минут, чтобы пробежать шесть миль. Он просмотрел данные своих прежних тренировок и увидел, что его рекорд на первом курсе был тридцать четыре минуты восемнадцать секунд. Он обещал себе, что побьёт этот рекорд к концу второго курса.

Другой проблемой, с которой столкнулся Нат, была реакция девушек, которым он пытался назначить свидание. Они либо были готовы тут же лечь с ним в постель, либо просто отказывали ему с порога. Том предупредил его, что затащить его в постель, наверно, лестно многим студенткам, и Нат очень скоро обнаружил, что этим хвастались даже некоторые девушки, которых он в глаза не видел.

— Хорошая репутация имеет свои отрицательные стороны, — пожаловался Нат.

— Я бы поменялся с тобой местами, честное слово, — ответил Том.

Единственным исключением была Ребекка, которая, как только Нат вернулся в университет, ясно дала ему понять, что не прочь сделать вторую попытку. Нат настороженно отнёсся к её стремлению раздуть былое пламя и решил, что если уж возобновлять с ней отношения, то медленно и постепенно. Однако у Ребекки были совсем другие планы.

После их второго свидания она пригласила его к себе на кофе и, едва закрыв за собой дверь, сразу же попыталась раздеть. Нат вырвался под сомнительным предлогом, что ему на следующий день предстоит стайерский забег. Но отшить Ребекку этой лживой отговоркой ему не удалось. Через несколько минут она снова появилась в комнате с двумя чашками кофе, переодетая в шёлковый халат, под которым ничего или почти ничего не было. Тут Нат неожиданно понял, что от его былых чувств ничего не осталось, и, быстро выпив кофе, повторил, что ему нужно рано лечь спать.

— Раньше забег тебя не удерживал, — язвительно сказала Ребекка.

— Раньше у меня были две здоровые ноги, — ответил Нат.

— Может быть, я для тебя теперь недостаточно хороша, — сказала Ребекка. — Ведь все считают тебя большим героем.

— Ничего подобного. Просто…

— Просто Ралф Эллиот был с самого начала прав относительно тебя, — заметила Ребекка.

— Что ты имеешь в виду? — резко спросил Нат.

— Что ты ему не чета. — Ребекка помедлила. — В постели и не в постели.

Нат хотел ответить грубостью, но решил, что не стоит. Он ушёл, не сказав больше ни слова. Поздно ночью, лежа без сна, он понял, что Ребекка — так же, как многое другое, — больше не является частью его жизни.

Одним из удивительных открытий, которые сделал Нат, вернувшись в университет, было то, что многие студенты убеждали его баллотироваться против Ралфа Эллиота на пост президента студенческого сената. Но Нат ясно дал всем понять, что он не хочет никуда баллотироваться, потому что ему нужно наверстать время, потерянное в армии.

Вернувшись домой по окончании второго курса, Нат с удовлетворением сказал отцу, что пробегает шесть миль меньше чем за час и что стал одним из шести лучших бегунов курса.

* * *

Летом Нат и Том поехали в Европу. Одним из многих преимуществ капитанского жалованья было то, что Нат мог сопровождать своего лучшего друга, зная, что сможет оплачивать все свои расходы.

Прежде всего они побывали в Лондоне, где увидели, как по Уайт-холлу маршируют гвардейцы. У Ната не осталось сомнений, что во Вьетнаме они были бы очень внушительной силой. В Париже Нат и Том гуляли по Елисейским Полям и жалели, что им всё время приходится заглядывать в разговорник, увидев красивую женщину. Затем они отправились в Рим, где в маленьких кафе обнаружили, каким на самом деле должен быть вкус макарон, и поклялись, что никогда больше не будут есть в «Макдоналдсе».