обратной связи. Устройство замеряет волновую деятельность мозга и подает обратный сигнал, обучая мозг саморегуляции.

Квини говорит и говорит, аж голова разболелась. Урсуле ясно лишь одно: сразу как шлем будет готов, Руби должна его надеть, и эта штука будет стимулировать ее мозг, чтобы как-то высвободить воспоминания.

– А еще, – говорит Квини, заканчивая свою лекцию, – нужно бы посадить Руби на кетогенную диету [68]. Она облегчает симптомы при Альцгеймере, так что хуже точно не будет.

Урсула кивает и думает, что про кетогенную диету надо порасспросить Айви – так выйдет короче.

Квини наклоняется над каким-то чертежом, бормочет, что-то подсчитывая, и вписывает пару формул.

– Завтрашняя встреча с Хароном не сулит ничего хорошего, – выпаливает Урсула и внимательно всматривается в подругу, пытаясь понять ее переживания, что не так-то просто. Из-за неравномерного освещения ее лицо сейчас в тени, к тому же Квини – непревзойденный игрок в покер.

– Это уж точно, – фыркает Квини. – Пообещать темному колдуну то, чего у меня нет… Встреча обречена на провал.

– За это он потребует с тебя непомерную цену.

Квини настораживается и уточняет:

– Какую именно?

– Не знаю. – Урсула грустно качает головой. – Но я точно вижу, что это что-то ужасное, так что, пожалуйста, будь аккуратней.

– Его любимая валюта – молодость, – говорит Квини. – Здесь он ее точно не найдет. Мы не можем дать ему того, чего у нас нет.

Квини, конечно, права, но Урсулу беспокоит еще один момент:

– Брэд навещал Руби в тюрьме. К чему бы это?

– Выходит, он знает про ограбление, так что мы его недооценили. – Квини берет в руки схему, которую она еще недопаяла. – Но, по крайней мере, Руби не рассказала ему ничего ценного про сокровище.

– Откуда у тебя такая уверенность?

– Потому что иначе он бы его уже забрал. А он пришел сюда, вынюхивает информацию. – Квини тянется к паяльнику. – Я тут подумала насчет проникновений в наш дом. Эти следы на полу, там было много сажи… Как-то все не сходилось… А теперь я понимаю: должно быть, Руби тоже что-то говорила Брэду про тайник в огне, вот он и влез к нам, рыскал по каминам.

Урсула ахает:

– Думаешь, она сказала ему, что сокровище спрятано в одном из каминов?

– Не знаю, но лучше проверить. В доме два дымохода, которые проходят через все три этажа. – Квини откладывает паяльник и начинает считать, загибая пальцы: – Два камина на кухне, два в комнате Айви, один в комнате Табиты и один в твоей комнате – он одновременно прогревает еще и секретную комнату.

– Плюс в лесу у нас место для ритуального костра, – напоминает Урсула. – И как насчет настенных светильников в комнате Руби? Вдруг она вколдовала сокровище туда?

– Тогда уж надо проверять все светильники, – говорит Квини. – А еще – ритуальные свечи и духовку. Собери всех, и займитесь поисками.

Урсула согласно кивает.

– И знаешь, – продолжает Квини, – думаю, что и протечки в винокурне были не случайны. Это Брэд там повозился, хотел навредить.

– Так что же – прокрадываясь сюда, он не видел Тэбби, а сейчас вдруг увидел? Что это значит? – спрашивает Урсула.

Квини задумывается на минуту, а потом встревоженно говорит:

– Это значит, что он гораздо опаснее, чем мы думали.

31

Среда, 27 октября День

Здесь, в пивоварне Муншайн, Персефона кажется себе маленькой букашкой. Даже высокая Айви – просто карлица на фоне огромных цистерн и труб, серебряных и бронзовых, напоминающих Персефоне орга́н в мегацеркви, куда отец водит ее по воскресеньям, а главный у них там – премерзейший Коттон Мазер, хоть он и преподобный.

Персефона, Айви и Иезавель стоят у металлического стола, уставленного множеством мензурок. Иезавель зевает, прикрывая ладонью рот. Следом за ней начинает зевать и Айви – во весь рот, от души – прямо как царь зверей. Обе женщины выглядят сонно, под глазами у них – темные полукружья, следы недосыпа.

Когда Иезавель снова зевает, Персефона поднимает бровь и интересуется:

– Вы что, пировали две ночи подряд?

– М-м-м? – не понимает Иезавель.

– Ну, ведь Руби вернулась. У вас такой вид, будто вы трое суток не спали.

– Да, но никакого праздника не было, – бормочет Иезавель. – Скорее уж мы играли в квест «Найди нужные предметы в камине или в огне».

Айви фыркает – это явно какая-то внутренняя шутка. Поскольку женщины не желают распространяться на эту тему, Персефона и не пристает с вопросами. Она поглядывает на свою Рут Бейдер Гинзбург: собачка семенит по цеху, обнюхивая каждый бак – инспектирует, значит. Вообще-то за ней нужен глаз да глаз, ибо РБГ предпочитает мочиться, не присаживаясь, а поднимая заднюю лапу. Отец Персефоны считает это верхом неприличия, но, по мнению девочки, ее собака таким образом высказывает свой нонконформизм по отношению к гендерным стереотипам, и это пра– вильно.

Айви берет мензурку, наливает туда жидкость из бутылки и слегка взбалтывает. Иезавель протягивает ей другую мензурку, уже полную: Айви смотрит на нее, поднеся к свету, а затем переливает немного жидкости в первую мензурку. Потом Иезавель протягивает ей пипетку, Айви добавляет в мензурку несколько капель и размешивает полученную смесь крошечной ложечкой, которую передала ей Иеза– вель.

Движения женщин размеренны и грациозны: каждая знает свою роль, не сбиваясь с ритма. Понимают ли они, как это прекрасно и что это очень похоже на танец?

В последний раз Персефона испытывала схожие чувства, когда в воскресенье, незадолго до маминой смерти, они как обычно вместе занимались выпечкой. Персефона всякий раз за секунду предугадывала мамину просьбу, передавая ей нужные ингредиенты.

Порою самые заветные беседы – это те, для которых слова не нужны. И в жизни мало таких людей, с кем можно общаться на безмолвном языке.

И все же Персефона не понимает, зачем ведьмы проделывают все эти манипуляции вручную.

– А вы что, не можете просто наколдовать все это? – спрашивает она, кивая в сторону пипетки и мензурки.

– В смысле, Крэкс, бэкс, фэкс? – говорит Иезавель.

– Ага, – кивает Персефона, представляя, как предметы сами передвигаются по воздуху самым что ни на есть волшебным образом.

Иезавель улыбается:

– Знаешь, иногда лучше не напрягаться с магией, а делать все по старинке. Всегда стоит соизмерять – когда и почему стоит колдовать. Ведь с годами мы становимся слабее.

– Ой. – Персефона никогда не думала о магии в таком ключе, но звучит логично. Ведь даже самые обычные ее фокусы требуют огромной концентрации внимания. Да, кстати… – А хотите я вам фокус покажу?

– Да! – Иезавель радостно хлопает в ладоши.

Персефона берет из кармана футляр, высыпает оттуда