– Думаю, достаточно мотаться по коридорам, его здесь нет. Да и светает уже. Возвращаемся?

– Ни в коем случае! – тут же заверещал куратор.– О возвращении и речи быть не может! Можете сделать короткий перерыв, поесть, отдохнуть, только не смейте покидать Башню. Работаем до победного конца!

– Работаем? – иронически переспросил я.– Мы пахали. Все, что от нас зависело, уже сделано: яйцо под реку заложено, паника посеяна, город в поисках чертенка прочесан вдоль и поперек. Как хотите, а я держу курс на базу. Да и капсулу стоит забрать из пещеры, пока ее подземные червяки не угнали.

– Приказ САМОГО!

Тут уж я не выдержал.

– Слушай, куратор! Я не понимаю, чего мы так зациклились на поисках этого доходяги? Подумаешь, еще один полевой работник, рядовая пчелка! Тело само разложится в течение шестидесяти шести суток до последнего атома. Можно не утилизировать.

В наушнике раздался типичный зубовный скрежет и еле слышный шепоток:

– Это не полевой работник.

– Административный? Ого. Мы с напарницей прониклись уважением по самые пятки. Да если даже боевой – все равно невелика потеря. 666 дней – и только мокрое ме…

– Пятый! Прими факс,– пролепетал куратор.

Мы с напарницей, не сговариваясь, встали и надели каски. Получение факса – это случай из ряда вон выходящий. На моей памяти ни разу не было.

Прямо перед нашими вытянувшимися от сопричастности великому событию лицами выпрыгнул из стены и развернулся стальной лист с сургучной печатью. В толще листа были насквозь прорезаны угловатые непонятные буквы, сквозь которые пробивался дым от коптящего настенного факела. Вторая тут же протянула мизинец и попыталась подковырнуть ногтем маленькую закорючку, за что и была немедленно наказана. Треск электрических искр слился с визгом напарницы.

– Ну почему надо сразу хватать руками? – укоризненно сказал куратор.– Вы должны уважительно относиться к секретной документации.

Вторая молча облизнула синим язычком пострадавший палец. На хорошеньком личике выразилось такое уважение к документации, что я поспешил оттащить ее от факса. Еще съест в порядке соблюдения секретности.

– Пятый, смотри на печать! – приказал куратор.

Я выполнил его указание. Сначала ничего не происходило. Потом лист прямо на моих глазах вдруг свернулся трубочкой, строчки наложились друг на друга, и я сумел прочесть короткое предложение. Всего несколько слов, но их хватило за глаза, чтобы остекленеть на месте.

Я ошарашенно прислонился к стене, чуть не провалившись сквозь нее.

– Один из запасных клонов САМО…

Стальная трубочка факс-сообщения с размаху заткнула мне рот.

– Теперь понимаешь, почему его нельзя оставлять без присмотра? – грустно сказал куратор.– Живого или мертвого, но найти обязательно! Тем более что мы получили точную наводку – он в Башне!

– Пофему зе пофлали наф, а не боефую группу?– Мне с немалым трудом удалось выплюнуть изо рта стальное послание. Чуть передних зубов не лишился.

– Хотели послать, но, увы, обе боевые группы все еще за городом на задании. Ликвидируют последствия крестного хода.

– А если он по нам…

– Клоны никогда не знают при рождении, кто они такие. Увидев боевую группу, он скорее догадается. К тому же вас двое, с хорошим временным запасом, а у него осталась последняя жизнь.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – Жизнерадостный голос вклинился в наш разговор с непринужденностью продавца бакалейной лавки. Мы синхронно вздрогнули, как застуканные в момент передачи государственных секретов шпионы. Прозрачный рот растянулся в приветливой улыбке, обнажая окровавленные зубы.

– Призрак! – удивилась Вторая.– Неужели настоящий? Я думала, они занесены в Черную Книгу…

– Брысь! – с досадой отмахнулся я от непрошеного гостя.– Пшел отсюда!

– Но почему-у никто меня не люби-ит? – Из глаз привидения полились мутные слезы.

Я сплюнул и щелкнул по болтающейся рядом с лицом прозрачной пятке.

– Изыди, нечисть!

Призрак переместился в конец коридора и заныл:

– Но почему-у? Все меня гонят, все меня бьют, у-у…

– Может, не прогонять? – пожалела Вторая.– Смотри, какие у него милые цепи…

– Как прилипнет, не отвяжешься потом. От его сырости, знаешь, как потом кожа чешется? Вся в прыщах будешь. А ну, брысь! Брысь, говорю! Сейчас ка-а-ак… То-то же. Полетели, Вторая. Нет, не по коридору, давай через стены, так быстрее. Где же наш малыш может оказаться?

– В этой комнате нет!

– Сам вижу, что нет. А здесь?

– Пусто!

– Стой! Слышишь, кто-то в соседнем помещении разговаривает? Подергай дверь!

– Ы-ы!

– Понятно, закрыта на четыре замка, лезем сквозь стену. Ого! Ты видела? Десять человек в черных мантиях! Куратор!

– Я слышу, не кричи,– хмыкнул куратор.– Это ученики из прошлого набора. Заперты в своей комнате до выявления среди них тайно колдующего мага, распускающего по городу страшных монстров. Еду и воду получают через окошко в двери, тем же путем передают для опорожнения и помывки переполненные ночные вазы. Смешно?

– Ухохотаться можно,– согласился я устало.– Согласен обменять десять магов на одного покойного чертенка. Где же шельмец прячется?!

После сотого прохождения сквозь каменную стену напарница вяло стекла на пол и обхватила виски руками. Теперь она выглядела не лучшим образом – краска с кудряшек слезла, обнажая их первоначальный чернильный цвет, форма запачкалась, на щеках полосы грязи, как у индейца на тропе войны.

– Я еще никогда в жизни столько не дробилась,– призналась она, ощупывая лицо.– Кажется, в этот раз мои бедные атомы встали не на свои места, очень уж голова трещит. И глаз дергается. И вообще… такое впечатление, что где-то чего-то не хватает, а где-то, наоборот, прилипло что-то лишнее.

По-моему, за исключением не до конца восстановившего целостность левого уха, все было на месте, но я, как настоящий товарищ, внимательно ощупал ее бока, талию, бедра… По-дружески. Кстати, проверяя целостность бедра, я наткнулся под комбинезоном на кружевную подвязку, припрятанную от всевидящего ока куратора. Вот ворюга!

Моя помощь оказала поистине целительное воздействие. Вторая взвизгнула и влепила мне пощечину.

– Убери руки! Нахал!

Вместо ответа я демонстративно дернул мочку ее уха, висящую на одной ниточке, и вручил напарнице.

– Держи. Дома пришьешь. Крестиком.

– Что? Что теперь делать? – испугалась она, с ужасом отбрасывая от себя кусок собственного тела так, будто это была дохлая крыса.

Поймав на лету, я одним ловким движением приладил оторванную деталь на место, подул на нее и сокрушенно пожаловался: