«В жестянках?»

«В пластиковых бутылках».

«Которые не ржавеют».

Его приятель кивнул.

Хобим взглянул, высоко ли стоит солнце, и сказал:

«Мне надо успеть вернуться до начала отлива. — Он поднялся на ноги и протянул другу руку. — Было приятно поговорить».

Пожимая руку, друг ответил:

«И еще, если тебе интересно: пластиковые бутылки — двух цветов. Мы смешиваем содержимое одной белой и одной красной, и смесь получается...»

«...розовой».

Хобим зашел в магазин инструментов и электроприборов. Потом он вернулся к своей моторной лодке и проверил, доверху ли наполнены бензобак и канистра с водой, — путь домой мог занять от шести до восьми часов, в зависимости от ветра и течения. Он сказал всем на причале, что возвращается прямиком на свой остров, и собрал сообщения для друзей и родственников, живущих на Санта-Марии.

Выйдя из залива, он повернул направо, в направлении дома, и еще раз помахал рукой на прощание. Люди на причале помахали в ответ, и для них он благополучно отбыл назад. Что было, конечно, правдой, если не считать того, что он остановился у Кабо-Сан-Хуан и пару раз нырнул.

В течение следующих двух дней после возвращения домой Хобим оставался на берегу и что-то мастерил из собранных там и тут материалов. Он не обращал никакого внимания на подначивание соседей, которые говорили, что стаи кабрио и каранксов в эти дни больше, чем обычно. Людям хотелось знать, чем он занят, и они делали осторожные намеки, которые все равно сводились к одному общему вопросу: «Что ты делаешь?» Но никто не задавал этот вопрос напрямик. Они хорошо знали Хобима и догадывались, что он не скажет больше того, что им, по его мнению, полагалось знать.

Обычно, если он затевал что-то эксцентричное, он давал информации просочиться по крупицам, а конечный результат приберегал как сюрприз — и тогда получал либо восхищение (в случае успеха), либо насмешки (в случае великолепного провала). Когда провал бывал и вправду чудовищным, Хобим сам смеялся больше других. Но он всегда старался добиться, чтобы его дети поняли, что провал так же важен, как и успех, потому что каждому необходимо хотя бы однажды потерпеть неудачу, чтобы понять, что бояться ее не стоит. Тот, кто боится неудачи, никогда не берется за трудные дела. Но сама попытка сделать что-то, возможно и невыполнимое, гораздо важнее, чем успех или неудача. (Этому-то как раз и не научился Хо: он панически боялся рисковать, его пугала неизвестность.)

На этот раз Хобим не делился никакой информацией. Он только признал, что работает над осуществлением очередной выдумки, которая, скорее всего, обречена на провал. Но поскольку затея эта уже долгое время занимает все его мысли, он должен довести дело до конца.

Как-то после ужина он сказал Миранде, что пойдет прогуляться, и ушел в вечерние сумерки. Как позднее припомнили жители острова, Хобим в тот вечер не возвращался домой. Было достоверно известно, что он не брал с собой лодку, — это засвидетельствовали те, кто чистил рыбу и штопал сети у причала. Хобим часто развлекал соседских ребятишек, но не в этот раз — соседи вспомнили, что в тот вечер дети по очереди ухаживали за девочкой, которую ужалил скорпион. Домой он не возвращался до рассвета. Никто не знал, где он был все это время. (Хобим потом признался Паломе, что ему хотелось создать такую таинственность; это, дескать, добавляло остроты в размеренную и предсказуемую жизнь на острове.)

На деле же он перебрался на другой край острова — никем не заселенную местность, каменистую, изъеденную сильными ветрами и покрытую редкими кустиками какой-то живучей растительности. Там не нашлось бы и небольшого участка, чтобы поставить лодку, построить дом, да и хотя бы сносно провести ночь.

Хобим скатился вниз по отвесному склону. Спустившись примерно на три четверти, он остановился у норы, проделанной в камне, и убрал ветки, которыми она была прикрыта. Внутри лежали большой пластиковый пакет для мусора и деревянная платформа метр в ширину и полтора метра в длину, к которой снизу были прикреплены болтами и веревками четыре старые автомобильные покрышки.

Сбросив платформу с высоты оставшихся пяти-шести метров в воду, Хобим поспешил за ней с пакетом на плече и вскочил на нее прежде, чем ее отнесло в сторону. Он встал на колени в самом центре этого самодельного плота, засунув пакет между ног, и стал грести прочь от острова, как виндсерфер на своей доске.

Он тщательно выбирал подходящую ночь для своей вылазки. На море был полный штиль, луны не было видно. Направление и скорость течения, как и задумано, оказались подходящими.

Около десяти часов вечера Хобим прибыл к месту назначения — к участку в открытом море, ничем не отличавшемуся от других в глазах стороннего наблюдателя. Он заметил его местоположение по пересечению прямых линий, проведенных от трех ориентиров на берегу, — сейчас эти ориентиры были почти не видны, но натренированный глаз Хобима разглядел их при свете звезд.

Он достал трос и киллик из пакета. Бросив киллик за борт, он подождал, пока тот коснется дна, и отмстил, насколько лодку относит течением в сторону и сколько якорной веревки осталось в запасе. Оказалось, что он отлично может двигаться вверх или вниз по течению на расстояние в несколько десятков метров.

Из того же пакета Хобим достал две пластиковые бутыли емкостью в галлон — одну белую, другую красную. Вылил половину содержимого из каждой бутыли за борт, в противоположные стороны, что было ненужной предосторожностью, однако так он чувствовал себя спокойнее. Затем перелил оставшееся содержимое белой бутыли в красную, завернул крышку и положил пустую белую бутылку обратно в пакет.

Крышку для красной бутыли он смастерил еще на берегу, просверлив дырку, просунув туда зажигательный шнур и наглухо заделав оставшийся зазор. Шнур был похож на пластиковую бельевую веревку. Это и была пластиковая веревка, только набитая внутри порошком вроде пороха, — единственным отличием было то, что он сгорал в несколько раз быстрее и давал намного больше тепла, чем обычный порох.

К противоположному концу шнура Хобим присоединил электрическими проводами ручной генератор. На рычаг генератора нужно было постоянно нажимать рукой, и тогда он посылал ток по проводу.

Хобим опустил полную до краев бутыль в воду. Будь она пустой и без крышки, она сразу бы наполнилась водой и пошла на дно. Но, видимо, плотность взрывной смеси была примерно такой же, как и плотность воды, к тому же под крышкой оставалось небольшое воздушное пространство, и бутыль продолжала плавать, выставив горло наружу и размахивая из стороны в сторону белым шнуром, который отчетливо выделялся на фоне темной воды.

Хобим хотел, чтобы бутыль оказалась под водой, но не опускалась на дно, а болталась бы где-то близко к поверхности, поддерживаемая течением. Он мог отпускать и вытягивать шнур на нужную длину в зависимости от силы течения — так, чтобы бутыль находилась где-то на глубине метра с небольшим.

Он открутил крышку, бросил в бутыль немного гальки, закрутил, проверил на плавучесть, добавил еще гальки — до тех пор, пока вес бутыли не стал таким, как надо.