Но у Алексея возникла догадка относительно Наташи.

«Она вышла замуж за Игоря четыре месяца назад, – размышлял он. – Конечно, все у них было по любви. И вообще, не мое это дело. Но как-то глупо вышло, что Игорь вдруг погиб, а эта женщина, с которой он прожил так недолго и вряд ли хорошо знал, стала наследницей его состояния».

Алексею это казалось несправедливым. Была бы тут сестра Игоря или его родители – тогда другой разговор. Сестре Алексей, конечно, отдал бы долг. И родителям тоже. Все-таки они близкие покойному люди.

А этой вдовице с подведенными глазами не хотелось ничего давать. Она и так получила очень много. Куда ей еще?

Таковы были не слишком честные, но не лишенные смысла резоны Алексея.

Родителям Игоря Наташа, конечно, сообщила о смерти сына. Написала и о том, что он найден в реке и похоронен в закрытом гробу. Она постаралась сделать так, чтобы старики не смогли приехать на похороны, – сообщила им поздно, и они уже не успевали добраться. Да и денег у стариков было негусто – оба жили на пенсию, а на нее, как известно, не разъездишься. Да и потрясение было велико – за короткий срок потеряли дочь и сына. Здоровье их ухудшилось.

Миша так и не поверил заверениям Наташи, что ей неизвестно, где тридцать тысяч долларов. Он не сказал этого прямо, но у него было такое выражение лица, что Наташа поняла: он уверен в том, что она прикарманила эти деньги и не хочет делиться с ним.

– Когда бы я могла это сделать?! – в отчаянии восклицала Наташа.

– Утром, – уверенно говорил Миша. – Утром, перед тем как выехали в Таллин.

Вечером Игорь пришел домой после сделки и принес деньги. А на следующий день мы выехали вместе. Значит, ты могла взять деньги утром, перед самым отъездом, и надежно спрятать.

Наташу трясло от обиды. Неужели он не понимает, что той ночью и тем утром она просто физически не могла совершить подобных махинаций! Ведь она знала о том, что должно произойти. Разве могла она думать о чем-то еще, кроме этого?

Она вспомнила, как с ужасом смотрела на улыбающееся лицо Игоря и думала, что через три-четыре часа он будет мертв.

– А, так ты жалела его! – не отставал Миша. Глаза его гневно блеснули. – Может быть, ты вообще жалеешь, что мы это сделали? Переживаешь за него?

Наташа была не рада, что посмела ему возразить, но он уже не мог остановиться.

– Конечно, – глумился он, – ты ведь так любила его! Спала с ним и клялась в любви. Наверное, тебе нравилось спать с ним?

Наташа горько вздохнула и подумала, что такие упреки ей придется терпеть всю жизнь.

– Не ты ли заставил меня выйти за него? Вспомни, я ведь не соглашалась. Я говорила тебе, что ты не сможешь забыть моей невольной измены. А ты тогда уверял, что никогда не напомнишь об этом.

– Ну да!.. – Миша был в ярости. Глаза его горели, он возбужденно бегал по комнате. – Я-то могу забыть, как обещал, но ты сама не хочешь забыть о нем. И не сможешь никогда. Я просто чувствую, как ты постоянно вспоминаешь о нем, как сравниваешь нас.

– Бог с тобой, – испуганно проговорила Наташа. – С чего ты взял? Он давно мертв. Нельзя же ревновать к мертвому!

– Можно! – почти взвизгнул Миша. – Какая разница – мертв он или нет? Ты беременна его ребенком. Значит, ребенок всегда будет напоминать о нем.

– Но я же тысячу раз объясняла: это твой ребенок, а не его, – простонала Наташа. Она действительно постоянно убеждала Мишу, что ребенок его, а не Игоря.

Она не хотела иметь ребенка от Игоря. И как можно родить ребенка от человека, которого Сама же и убила? Нет, на такое она не способна.

– Я всегда предохранялась, когда мы с ним были близки, – твердила чуть не плача Наташа. Но тщетно – Миша вбил себе в голову эту мысль и не верил ее доводам.

Наташа говорила правду – ребенок действительно был Мишин. Несмотря на замужество, Наташа, все же несколько раз встречалась с Мишей. От него и забеременела. Но убедить в этом Мишу не могла. Он намеренно устраивал скандалы, дабы иметь повод вновь обвинить ее в измене, и никак не хотел думать о будущем ребенке как о своем.

И Наташа решилась. Аборт стоил дорого, к тому же она хотела сделать его в самой дорогой частной клинике. Наташа плакала целый день до операции и несколько дней после. От обиды, от бессмысленности совершенного ею поступка.

А еще она посмотрела фильм об абортах – так посоветовали сделать врачи в клинике. Правда, это следовало сделать до того, как она приняла решение, но у нее не хватило времени, и она посмотрела его после. Это было роковой ошибкой.

Может быть, посмотри она фильм раньше, то не решилась бы на аборт.

В фильме рассказывалось о том, что плод в утробе матери все чувствует.

Более того, на подсознательном уровне он многое понимает. Он всегда чувствует, когда женщина ложится на аборт. Маленький, беспомощный, запертый в организме матери зародыш начинает волноваться, беспокоиться. Приборы регистрируют его бешеную активность. Активность усиливается, когда начинается операция. Плод ощущает приближение врачебного инструмента, несущего смерть, и, как может, протестует, волнуется.

Наташа только теперь поняла, на какие страдания обрекла своего ребенка! Ее утешал Миша, делая это по-своему, цинично и грубо:

– Отчего ты так убиваешься?

– Я погубила его, – чуть слышно ответила Наташа. Она лежала на диване, повернувшись к стене, л слезы не высыхали на ее лице.

– Кого? – Миша делал вид, что не понимает, о чем речь.

– Ребенка…

– Ты убила ребенка Игоря… Ну и что? Ты ведь расправилась и с его отцом.

Разве не помнишь? – Миша пожал плечами.

Этот удар был нанесен с расчетом. И Наташа с ужасом поняла, что их жизнь с Мишей, вероятно, не наладится никогда. Были деньги, имущество, были перспективы материального благополучия. Но убийство, ставшее фундаментом их совместной жизни, не выдержало новой постройки.

Миша не верил ей. Он не мог избавиться от ревности к покойнику.

О такой ли жизни мечтала Наташа?

Незаметно наступила зима – такая же снежная и суровая, как и в прошлом году.

Миша дома бывал редко, еще с осени он стал часто ночевать на даче. Много времени он потратил на то, чтобы переоборудовать ее так, как считал нужным.

Миша нанял бригаду рабочих, закупил строительные материалы, и вскоре заброшенный дом на Карельском перешейке стал шикарным особняком. И не просто шикарным, приспособленным для жизни даже зимой, но и хорошо защищенным.

Непонятно было, от кого собирался защищаться Миша, но видимо, он все же кого-то боялся. Ведь и с ним могут поступить так, как он когда-то с Игорем.

Дача превратилась буквально в неприступную крепость, все выходные Миша проводил там. Он приглашал с собой и Наташу, но она, побывав там несколько раз, отказалась. Она вообще не любила природу, а на даче, даже самой благоустроенной, все же есть свои определенные неудобства, с которыми Наташа, привыкшая к городскому комфорту, не хотела мириться.