— Сегодня мы ужинаем у меня в покоях, Лорис.

Ее улыбка не допускала двух толкований. Когда дверь за королевой закрылась, мужчины переглянулись и одновременно прочистили горло. Потом Лорис взял свой бокал и сделал большой глоток.

— Мне надо обсудить с тобой одну небольшую проблему. Ты ездил по деревням, занимался своими делами и, скорее всего, не знаешь, что случилось.

Меркуд вопросительно поднял брови.

— Тебя что-то беспокоит, Лорис?

— Это как камень на сердце, — отозвался король, почесав Дрейка за ушами. Пес зазорчал и перекатился на бок. Лекарь ждал, но Лорис больше не произнес ни слова. Странно.

— Рассказывай. Уверен, я смогу помочь.

Король отвел глаза и заговорил очень тихо, с осторожностью подбирая слова. Еще недавно он был весел, а теперь от веселья не осталось и следа.

— Меркуд, никто не станет спорить, что я всем сердцем люблю Найрию. У нас нет детей, и это моя боль, но моих чувств к ней это не меняет. Хотя… мы очень хотим наследника.

В голове лекаря предупреждающе звякнул колокольчик, но старик не спешил. Тишину нарушал лязг мечей и возгласы, которые долетали со двора. Лорис поставил на столик свой великолепный бокал и наконец-то посмотрел на Меркуда.

— Есть одна женщина… Думаю, сейчас она живет в Уиттене. В конце прошлой зимы мы с Кайрусом ездили туда на охоту, и с нами было еще несколько человек. В погребах замка стало совсем пусто. Ну, ты же меня знаешь — я никогда не откажусь поохотиться. Может, ты помнишь ту поездку? Когда Найрия… э-э-э… была не совсем здорова?

Меркуд кивнул и задержал дыхание.

— В последнюю ночь мы выбрали неудачное место для лагеря — нам повезло, что ночь выдалась теплой. Нас было шестеро, четверо напились так, что уснули прямо у костра, мы завернули их в одеяла и оставили лежать. Сначала Дрейк и остальные псы ее услышали, потом и мы с Кайрусом. И тут она вышла из леса, еле держась на ногах. Она так бежала, что вся запыхалась, а глаза у нее были круглыми от ужаса, и она даже не могла произнести ни слова.

Лекарь сплел пальцы в замок и сжал так сильно, что суставы побелели. Лорис снова отвел глаза и смотрел на пламя свечи, словно оно рисовало ему события той ночи.

— Она не знала, кто мы такие. И мы не стали ей рассказывать. Как я понял, какие-то бродяги выкрали ее с фермы в трех милях от нашего лагеря. И хотели над ней надругаться в этом она не сомневалась — но по дороге перепились, и только благодаря этому бедной девочке удалось сбежать. Окрестные леса ей были хорошо знакомы, поэтому она и побежала напрямик, через самую чащу.

Король допил вино и с отсутствующим видом смахнул несколько капель с бороды.

— Она была вся исцарапана, в синяках, но смелости ей оыло не занимать. Кайрус отдал ей свою одежду, а я нашел немного целебной мази. Девушка пришла в себя — насколько я помню, даже смогла съесть тарелку жаркого. Славная она была девушка. А отец у нее был настоящим зверем, он постоянно избивал ее и ни во что не ставил, — Лорис встал, подошел к окну и стал смотреть на воинов, которые упражнялись с мечами во дворе.

— У меня и в мыслях такого не было! — выпалил он, внезапно обернувшись. — Мы две недели ездили по лесам, ночевали где придется. Да, у меня был выбор… Мы устали и уже хотели поскорее вернуться в Тал. Я предложил девушке свой шатер, а сам лег снаружи. Она разбудила меня за несколько часов до рассвета и позвала внутрь… Клянусь, Меркуд, я решил, что ее снова что-то напугало. Я даже толком не проснулся. И вот, когда я вошел… она лежала под одеялом совершенно обнаженная. Она предлагала мне себя. Она просила у меня всего одну ночь любви — единственную в ее жизни, в которой не было ничего, кроме отчаяния. Она говорила, что отец не поверит ни одному ее слову и изобьет ее за то, что ее долго не было дома…

Лорис печально улыбнулся.

— Я предал Найрию ради часа плотских утех с совершенно незнакомой женщиной. Она даже не спросила, как меня зовут, и сама не представилась. И с тех пор я о ней даже не слышал… То есть до сих пор, — он достал из кармана грязный обрывок пергамента и протянул его Меркуду. — Такие записки висят по всей столице, по всем окрестным деревням чуть ли не на каждом столбе. Она заметила, что у меня столичный выговор — и теперь, полагаю, пытается меня разыскать.

— Ей это удалось,-ледяным тоном ответил Меркуд, дочитав записку, и фыркнул.

— Прошу тебя, хотя бы ты — единственный из всех людей, не осуждай меня. Я совершил ошибку, и о ней до сих пор знали только двое: та девушка и прайм-офицер, которому я доверяю больше, чем себе.

— А что случилось после того, как ты с ней переспал? Король, который стоял у окна вполоборота, нахмурился.

— На рассвете Кайрус съездил в Уиттен и договорился, чтобы ее взяли на работу на местном постоялом дворе, дали ей комнату. Еще он оставил ей немного денег. Мы надеялись, что она не признала в нас знатных людей — откровенно говоря, после двух недель в седле и король не похож на короля.

Меркуд с отвращением бросил пергамент на пол.

— А ваши лошади? Ты не думаешь, что женщина, которая выросла в деревне, хорошо разбирается в лошадях? Презрение переполняло его. Нет, Найрия никогда ничего не узнает.

— Ты не представляешь, сколько раз я думал и передумывал все это за сегодняшний день, лекарь. Она видела только лошадь Кайруса. Ты знаешь, как он догадлив: когда утром надо было ехать в Уиттен, он взял одну из упряжных лошадей. Я бы и рад все забыть, но эти записки…

Меркуд сдержал ярость, поднял пергамент и снова перечитал. Несколько незамысловатых фраз, которые мало на что проливают свет. И никаких прямых обвинений, так что можно было бы просто не обращать на это внимания. Кому дело до какой-то уиттенской шлюшки?

— Хорошо. Давай побыстрее закончим этот неприятный разговор. Итак, Кайрус увидел записки. Сложил дважды два, встревожился и сообщил тебе. Так?

Король кивнул и опустился на каменный подоконник.

— Скоро она родит? — Меркуд встал и прошелся по комнате.

— Не исключено, что уже родила.

— А кто может доказать, что ребенок от вас, мой король? Крестьянка забеременела… Она могла переспать с половиной деревни и не знать, кто отец. Во имя Света…

Лорис стукнул кулаком по столешнице. Кубок, который стоял на краю, перевернулся, упал на каменный пол и разлетелся вдребезги. Меркуд был поражен.

— Это мой ребенок, будь ты неладен!- рявкнул король. — Мой! Она… не такая. До меня у нее никого не было! Она досталась мне девственницей. Посчитай месяцы, посчитай дни, лекарь! Как ни крути, ребенок мой. Мой! Незаконнорожденный ребенок короля!

Кипя от злости, Меркуд подчеркнуто аккуратно поставил свой кубок на хрупкий столик, который чудом не пострадал.

Найрия не должна об этом узнать! — забыв о правилах приличия, Меркуд сунул записку прямо в лицо королю.- Никогда! Это убьет ее — понимаешь?