Иванушка покачал головой.

– Да-а… В чем в чем, а в масштабе твоим способностям не откажешь… Ну что ж… Пора двигаться дальше. Будем надеяться, что это последний сюрприз этих пещер.

* * *

После двух часов ходьбы по неровной дороге, которая вела все время вверх, как будто поставив себе целью измотать путешественников, идущих по ней, дед Зимарь приустал.

Он не кряхтел и не жаловался, но шутки-прибаутки его стихли, походка стала шаркающей, тяжелой, как будто ему приходилось еще и нести все время увеличивающийся мешок картошки за плечами, и спутники то и дело останавливались, чтобы он мог передохнуть, прислонившись к стене, отдышаться и собраться с силами.

С каждым разом такие привалы становились все продолжительнее и продолжительнее и, в конце концов, Иванушка, заметив глубокую нишу, или, скорее, даже неглубокую боковую пещерку в стене, предложил свернуть туда и дать старику нормально отдохнуть. А тут весьма кстати и Агафон вышел с предложением перекусить – когда наружу выберемся, сказал он, еще неизвестно, что нас там ждет, может, нам и еда-то больше не понадобится, а тут пока в тишине и уединении, честно исчерпав свою долю подземных приключений, которой хватило бы еще человек на двадцать, можно немного и расслабиться.

И все согласились.

После короткой трапезы дед Зимарь прилег и задремал, прикорнул рядом с ним и притомившийся волшебник, и только Ивану не спалось. Повертевшись минут пять на жестком каменном полу, на котором как будто специально кто-то тщательно рассыпал мелкие, но очень острые камушки, он тихонько поднялся, взял факел и решил сходить на разведку – посмотреть, не видать ли им белого света в недалеком будущем.

И только теперь, когда ему в первый раз представилась возможность рассмотреть внимательно нелепый, чересчур длинный факел, с которым прибежал к ним дед, он понял, что держит в руках и почему этот факел так долго не прогорает. Это был один из тех факелов, которые они с Агафоном оставили снаружи у входа в пещеру, примотанный опояской от рубахи к палке. Причем ни на той, ни на другой не было и следов четырехчасового пребывания в огне. «Магия», – уважительно покачал головой царевич и позавидовал белой завистью изобретательности старика. «А мы-то думали-гадали, как их в руки взять… А всего-то оказалось премудрости, что мозгами пошевелить».

Иванушка вышел в коридор и экспериментально взмахнул факелом несколько раз, проверяя, не ослабло ли крепление.

– Эй, осторожнее! – слух резанул чужой хриплый голос, и рваный свет вдруг выхватил из тьмы целую толпу людей.

Вернее, не то чтобы толпу – человек пятнадцать. И поскольку настолько хорошо вооруженная и обмундированная толпа в природе вряд ли встречалась, царевич был вынужден признать, что это была не толпа.

Это был отряд.

Беда.

Острие черного меча сержанта уперлось ему в грудь, а умруны за его спиной взяли свои шестоперы наизготовку. Холод из района желудка разлился жидким азотом по всей груди, но непослушная рука, не желая признавать того, что сообщало зрение, и не получая дальнейших команд от впавшего в ступор мозга, сама потянулась за мечом…

И вдруг Иван почувствовал, что меч сержанта опустился.

– Слушай, а чего я тебя не знаю? – услышал он его недоумевающий голос. – Ты новенький, что ли? Чего ты сразу не представился, придурок – мы ж тебя уходить могли на раз!

Недоверчивый настороженный взгляд Иванушки, судорожно пытающего сообразить, в чем подвох, упал на оружие в руках сержанта… И тут до него дошло.

Меч. Черный меч, который оставила ему в подарок болотница. Меч сержанта беды, оставшейся в ее владениях навсегда.

Из-за него этот сержант принял его за своего.

– Я… да… новенький, – закивал головой лукоморец. – Недавно. На службе. Сержант…

Какие у них там имена? Как звали того? Хряп? Хрусь? Хрясь?… Сержант Хрясь. А меня тогда будут звать…

– Хрящ. А ты?

– Сержант Свист. Ты почему одет не по форме? И где твоя беда?

– Мы… получили приказ переодеться. Чтоб не выделяться. Среди мирного населения.

Иванушка находил, что «целенаправленное введение собеседника в заблуждение», как про себя стыдливо называл он собственное вранье, с каждым разом получалось все легче и легче. И это начинало беспокоить его. Чем меньше он хотел кого-либо обманывать, тем чаще ему в последнее время приходилось это делать. Даже во время летней одиссеи ему не случалось столько хитрить!.. «Летом Серафима выкручивалась за меня», – пришла из ниоткуда в голову тоскливая мысль, и сердце его сжалось от боли и жалости. Его Серафима, его шальная Сенька, томилась в неволе у отвратительной рептилии, а он тут страдает от мук совести, раздумывая, обманывать ли ему банду убийц или нет!..

– Мы наткнулись на того, кого искали, думали, что загнали его в угол, но он оказал сопротивление, почти все солдаты поги… полегли, и я иду за подкреплением, – сурово выпятив вперед нижнюю челюсть, отрапортовал Иван.

– Считай, ты его нашел, – оскалил желтоватые крепкие зубы Свист. – Где он?

– Там, дальше, часах в полутора-двух, прямо по каменному коридору, никуда не сворачивая. Он отступает, если догоните – награда ваша, все по-честному.

Иванушка упомянул о награде, надеясь разбудить жадность сержанта и быстрее отправить его отсюда, но вместо этого поднял с лежки подозрение.

– В смысле? – колюче прищурился тот. – И ты даже не будешь претендовать на свою долю?

– Б-буду. Но чего сейчас делить шкуру неубитого медведя, – демонстративно-презрительно пожал он плечами, изо всех сил представляя себя настоящим сержантом умрунов. – Потом разберемся.

– Ну смотри… – не слишком убежденный, Свист все же покривил в хищной улыбке обветренные губы и обернулся к своей беде: – Быть готовыми к бою! Бегом за мной – марш!

Умруны, не издавая ни звука, затопали – бросились вперед с места. Сержант Свист побежал за ними. На ходу он оглянулся, сплюнул и ощерился:

– Ничего ты не получишь, придурок. Не надейся.

Пока Иван раздумывал, придаст ли его возмущение еще больше достоверности его роли, беда пропала во мраке.

«А видать, Агафона, что бы он сам ни говорил, они здорово уважают, раз даже не удивились, что он один смог всю беду уложить», – хмыкнул Иванушка.

Дождавшись, пока топот окончательно стих, он кинулся в боковую пещерку – туда, где отдыхали Агафон и дед Зимарь.

– Скорее, скорее, подъем! – не решаясь все же говорить в полный голос, зашипел он. – Пришла беда, откуда не ждали!

– ЧТО???!!! – сонливость с обоих как рукой сняло.

– Беда, – коротко объяснил царевич. – Я отправил их туда, по коридору, и пока они не сообразили, что их обманули и не вернулись, надо бежать!

– А как они тебя-то не тронули? – этот вопрос временно отодвинул у чародея на второе место даже панику.