litbaza книги онлайнСовременная прозаСалихат - Наталья Елецкая

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 56
Перейти на страницу:

– Кто еще знает?

– Никому не говорила, вот тебе только.

Вид у Агабаджи виноватый и испуганный, но вместе с тем торжествующий, ведь она раньше меня узнала, чем занимаются наши мужья. Странно, но я не чувствую ни ужаса, ни гнева, вообще ничего. Только пустоту внутри. Агабаджи сказала правду, в этом нет сомнений. Почему тогда ее рассказ на меня никак не подействовал? Наверное, это шок, доходит вдруг до меня. Только в состоянии шока люди остаются спокойными после дурных известий.

– Я пойду, – говорит Агабаджи, внимательно глядя на мое лицо. – Расима-апа хватится.

Она встает и уходит. А я продолжаю сидеть возле кровати, на которой остался опустевший поднос. Я смотрю на него и не понимаю, как я могла есть всего десять минут назад. Так много в моей жизни изменилось за это время…

Да изменилось ли? Как я жила, так и буду жить дальше. Заниматься детьми и хозяйством, беременеть и рожать новых детей. Только теперь каждую минуту буду знать: Джамалутдин может умереть. Это реальность, к которой нелегко привыкнуть, но я привыкну и к ней, как привыкла ко всему остальному. Моя любовь к мужу не станет меньше только потому, что он выбрал неправедный путь.

Кто я такая, чтобы судить его? Всего лишь слабая женщина, не обладающая ни знаниями, ни опытом, чтобы иметь собственное мнение. Я уверена, Джамалутдин не стал бы заниматься таким, будь у него выбор. Он справедливый, мудрый человек. Поэтому, когда Джамалутдин вернется, я никак не покажу, что о чем-то знаю. Все равно он не скажет правду, только разозлится, да и Агабаджи не поздоровится, а я обещала ей молчать.

Но на деле все совсем не так просто. На следующий день машина Джамалутдина въехала во двор. Самое трудное оказалось – подойти к мужу, чтобы приветствовать его. Впервые у меня появилась от него тайна, и хотя тайна эта не моя, и не делает меня в чем-то перед ним виноватой, от этого не легче. Джамалутдин наверняка заметил мое волнение и непременно спросит о его причине. Придется солгать, и я заранее прошу у Аллаха прощения за этот вынужденный обман, направляясь в комнату мужа с подносом, уставленным кушаньями. Впервые возвращение мужа не радует меня. Вдруг не смогу сдержаться и выдам себя…

– Ты какая-то странная, Салихат, – говорит Джамалутдин, пробуя дымящуюся ароматную халпаму[7] с бараниной. – Что случилось, говори.

Под его пристальным взглядом я съеживаюсь, призывая на помощь мужество.

– Ай, Джамалутдин… мне нет прощения. По моей вине чуть не умер наш сын.

– Рамадан? Или…

– С младшим все в порядке. Это Джаббар… то есть, с ним тоже уже все хорошо, но он…

– Успокойся, – Муж отставляет в сторону тарелку, приготовившись внимательно слушать. – Просто расскажи мне все, а я сам решу, насколько ты виновата.

Я сбивчиво, опустив глаза, рассказываю про дождь, про собственную беспечность, про болезнь Джаббара, и что врач хотел забрать его в больницу, а Расима-апа не позволила… Когда я умолкаю, Джамалутдин долго молчит. Так долго, что еще немного – и я закричу от ужаса. Лучше бы он ударил меня. Внезапно страх перед наказанием вытесняет прочие страхи. Видимо, мой проступок куда серьезнее, чем я думала.

– В том, что случилось, нет твоей вины, Салихат, – внезапно говорит Джамалутдин.

– Как нет? – не могу поверить своим ушам. – Я же сказала, что…

– Я слышал, что ты сказала. – Он нетерпеливо поводит плечом, это знак, что мне надо умолкнуть. – Джаббар заболел не потому, что ты плохо за ним смотрела, а потому, что загружена домашними делами, даже когда у тебя младенец на руках. В доме есть еще женщины, способные разделить с тобой хлопоты по хозяйству. Я давно хотел попросить Расиму-апа, чтобы она поровну распределяла обязанности между собой, тобой и Агабаджи, но не было случая. Теперь пришло время. Сегодня с ней поговорю.

– Ай, нет, Джамалутдин, прошу, не надо! Вы не знаете… Расима-апа, она… – Я в испуге умолкаю, осознав, что чуть не поддалась преступному искушению.

– Что? Говори.

– Прошу… – беспомощно повторяю я, на коленках отползая в дальний угол комнаты. – Не заставляйте меня… накажите меня, я одна виновата в болезни Джаббара…

– Ну-ка иди сюда!

Джамалутдин резко поднимается, в два шага преодолевает расстояние между нами, подхватывает меня под мышки и волочет на циновки. Я подчиняюсь, он в сто раз сильнее меня, и – странное дело – мне нравится эта сила в Джамалутдине, я невольно загораюсь от прикосновения властных рук и закрываю глаза, покоряясь неизбежному. Ощутимая встряска за плечи заставляет меня очнуться и посмотреть на мужа. Он возвышается надо мной, вот сейчас он по-настоящему зол, и мои губы начинают дрожать.

– Что происходит в те дни, когда меня нет? Обычно я спрашиваю у тетки. Теперь хочу услышать от тебя.

Аллах, видимо, все же решил наказать меня в мудрости Своей. Но что за ужасное наказание выбрал Он! Доносить на Расиму-апа… Она непременно узнает, и тогда ее отношение ко мне, которое улучшилось, вновь изменится. Словно прочитав мои мысли, Джамалутдин добавляет:

– Все, что скажешь, не выйдет из этой комнаты. Но ни слова лжи! Так что случилось за последнюю неделю, кроме того, что Джаббар болел?

– Ничего такого, клянусь. Мы с Агабаджи работали, и Расима-апа работала. Готовила еду, и… – Я запинаюсь, лихорадочно придумывая для нее какое-нибудь правдоподобное занятие, но мне на ум ничего не приходит, ведь не скажешь же мужу, что почти целыми днями, пока его нет, Расима-апа только и делает, что принимает соседок да пьет чай с карамельками.

– Тебе хватало времени, чтобы кормить Рамадана, заниматься Джаббаром и отдыхать?

– Конечно, – храбро вру я, надеясь, что Аллах простит мне маленькую ложь про отдых.

– Ну хорошо. – Джамалутдин прохаживается по комнате, забыв про остывшую халпаму. – Теперь скажи, почему Расима-апа не позволила забрать Джаббара в больницу?

Уж конечно, Расима-апа не снизошла до каких-либо объяснений в тот ужасный день.

– Может, потому, что кому-то из нас пришлось бы ехать вместе с ним, а меня с мужчиной Расима-апа никак отпустить не могла. Да и Рамадан (имеется в виду не пост – пост уже закончился, а младший сын), как бы я его оставила?

– Могла поехать Агабаджи. Ты понимаешь, что Джаббар мог умереть?!

Из моих глаз начинают течь слезы.

– Ох, Джамалутдин, я так сильно испугалась. Все молила Всевышнего…

– Прекрати. Сейчас прекрати плакать, ну? – Муж говорит со всей строгостью, на которую способен, но я понимаю – это он потому, что так надо, а на самом деле уже не гневается. – Молоко пропадет, чем станешь ребенка кормить? Давай иди к нему. Он с кем там? Один?

– Спит он. Иду, да, простите меня, – бормочу я, поднимаясь и пятясь к двери.

Оказавшись в своей комнате, обессиленно сползаю на пол, не обращая внимания на жалобный плач малыша (Джаббар вместе с дочками Агабаджи играет в гостевой комнате под присмотром Расимы-апа). Мои ноги трясутся, руки липкие от пота. Но одновременно с пережитым страхом я испытываю невероятное облегчение. Он не узнал, не выпытал мою страшную тайну! О, если бы и все последующие дни сохранить ее! В этот момент я ненавижу жену Загида за то, что она сделала меня своей соучастницей. Из-за нее я едва не донесла на Расиму-апа, чтобы отвести мысли Джамалутдина от грозящей мне опасности.

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 56
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?