случае противников, висящих в воздухе и продолжающих выбегать из самолёта, смена поведения возможной цели несет в себе определенное замешательство, потому что они раньше меня в драке не видели. Да, убегал, да, убивал, но… не на их глазах.

…в случае дома-без-окон, к которому эти самые противники проявляли интерес не меньший, чем ко мне, обоснованно полагая, что основная их цель прячется внутри, тоже было всё прекрасно, потому что его не разносили в клочья, а бежали к нему, чуть ли не повизгивая от восторга. Как минимум, я точно видел воодушевление на отвратных буржуйских мордах.

Правда, в прицел своих четырёх автоматов Калашникова.

А теперь вопрос, уважаемая несуществующая публика. Что может сделать загнанная в угол крыса, если у неё четыре автомата, возможность видеть всей поверхностью тела, если она полностью способна плюнуть на такую вещь как отдача, а еще, вдобавок, благодаря универсальности своего зрения, может корректировать автоматический огонь так, как не дано ни одному человеку…?

Интерлюдия

Когда Машке прилетело в душу, она просто не поняла, что случилось, даже когда, долетев до леса, принялась ломать поломанным летящим телом растущие на её дороге деревья. Это было как-то ну ваще непредсказуемо и внезапно. Вот она хочет заглянуть в дом, а вот что-то не так. Белое, серое, грязное, белое, дерево, хруст костей, которых и бульдозером-то не сломаешь, снова белое, снова серое, хлоп! Лежишь в снегу, листьях грязных, сыро всё, пятка на лице мешает смотреть на небо, а в голове один вопрос — шо?

Где она? Как это?

Не, дурой она не была никогда, простоватой — это да, но сколько раз её ломали-переломали на тренировках, и не счесть, так что мозги на место встали быстро. Куда хуже дело было с тазобедренным аппаратом, который этот слизнявый говнюк превратил чисто в крошево… но тут уж ничего поделать было нельзя, поэтому, довольно криво срощенное регенерацией тело Машка бережно и быстро понесла назад левитацией, не тратя время на смену облика, способную убрать всё… это. Ну правильно, время-то не терпит, а сиська ей сейчас ни к чему, как и нижняя челюсть.

Тем не менее, она припозднилась. Сначала чуток заблудилась, потом не сразу догадалась взлететь над деревьями, потом голову себе руками ворочала, потому как шея не работала, в общем, минуты три возилась, пока увидела верное направление.

Затем же, выбравшись назад к самолету, охренела от того, что происходит вокруг. Творилась полная война! На снегу лежало несколько окровавленных тел, кто-то отчаянно орал на испанском, зажимая культю ноги, в самолете торчал кусок рельсы, пришпиливший к обшивке полноватую пуэрториканку, всю дорогу бурчавшую что-то неприличное в машкину сторону. Причем, как быстро определила рассматривающая всё с высоты неогенка, схватка прошла прямо перед самолетом, почти не задев дома. Только несколько огромных черных пятен на снегу говорили, что здесь использовали тот же фатальный уровень сил, что и в том городке, отбиваясь от солдатни.

— Ё-маё… — прошептала Машка, меняя облик на крепкую, коренастую, но низенькую девицу повышенной боеспособности, — Что тут…

Как? У этих засранцев просто не могло быть никаких сил! Слизнявый может в облачко… и всё! Ну да, силён, конечно, но с одной силой на такую ораву…

— Мари-я… Иванов… — раздалось снизу. Взглянув на источник звука, полностью уже трансформировавшаяся Машка опустилась на снег рядом с лежащим Мигелем.

Мексиканец выглядел почти нормально, но прижимал руки к пузу, из которого сочилась кровь. Впрочем, страдающим он не выглядел, лежа у контейнера, в котором был…

Девушка, воровато оглянувшись по сторонам, внезапно и резко пнула металлический контейнер, прогибая его точно посередине. Страшно скрипнув от удара, механизм заплакал через динамики приборов на разные голоса, уведомляя, что содержимому теперь очень плохо и оно, содержимое, сейчас помрёт. Правда, когда-то это содержимое звали Эндрю Катавери, и оно обладало прекрасным характером, внешностью, доброй улыбкой и большим крепким хером, который Машке очень нравился наряду со всем остальным, а вот теперь…

— Ма-ша… — сразу всё понял раненный Мигель, — Ты…

— Тиха-тиха, — снова оглянулась по сторонам девушка, — Рассказывай, чо тут у вас.

— Я… ног не чувствую, — поспешил поделиться с ней Мигель.

— Они у тебя есть, — успокоила его только что уничтожившая «прибор» для телепортации самолета Машка, — Просто хребет перебит. Ты помираешь, родимый. А теперь рассказывай. Быстро! А не то…!

Мексиканец дураком не был. Он прекрасно знал, что она способна сделать ему очень и очень больно, поэтому тут же начал выплевывать слова одно за другим, рассказывая, что произошло.

А случилось за те несколько минут, пока Машка исследовала лес, довольно немногое. Симулянт, пнув её, затеял драпать, но это оказался хитрый маневр, очень точно разделивший их отряд на тех, кто полез к дому, и тех, мобильных, кто поскакал за ним. Хитрожопый слизнявый козёл, банально развернувшись на 180 градусов, достал из себя четыре автомата, тут же начав палить в белый свет как в копеечку. Причем вовсе не в тех, кто умел летать или быстро бегать, а в тех, кто первыми скакал по земле к дому. Подловил их прямо на пустыре, да еще вот, Мигеля, который вообще не при делах был, тоже зацепил.

— На кой ты вообще вылез-то? — подивилась Машка, — И Андрюху выволок?

— Лидия нас вынесла, — прокряхтел умирающий, — Тесно же… Костюмы… КАПНИМ-ы, доставала…

— Угу, шкуру неубитого медведя делили, — понятливо кивнула неосапиантка, — А чо дальше?

А дальше уже поймавший пулю и облокотившийся на контейнер с Эндрю Мигель видел, как Симулянт за минуту довёл почти весь их отряд до панического бегства. Ничего особого парень не сделал, просто расплылся ОЧЕНЬ большим и разреженным облаком, прижавшимся к снегу.

— Поле… — хрипел Мигель, — Со… сгустками. В них… автоматы. Беспо-лез-ны…е. Гослинг уже раскидал… щиты. Но… понимае-те, Мария… поле. Поле! Способности… он просто убирал себя. В него стреля-ют… он убира…ет. Не попасть. А попасть… так какие там поврежден-ия… Их… нет… почти.

Из бормотания Машке стало понятно, что Симулянт, сучонок такой, как-то расплылся и стал очень слабо уязвим. А тут еще и дураки, которые девок и пацана с башкой огненной дальше ищут. В общем, Гослинг щиты свои пятиминутные раскидал, Симулянт понял, что пули отлетают и… пошёл в рукопашную. Свернул пару шей летунам, остальные это увидели и… побежали вперед собственного визга. А он еще железную дорогу испортил. В человека превратился, одну рельсу оторвал, кинул, вторую оторвал, Гослинга вдребезги разнес в воздухе…

А всё почему?

— Мишка, бл*ть, в доме шоркался⁈ — возмущенная до глубины души Машка уставилась на уже почти отдавшего концы знакомого, — Он не слышал⁈

— Не… знаю, — был ей дан еле слышный ответ, — Выжига… тель вышел, взлетел. Начал… сгонять этого монстра пламенем. Очень много огня. Они дрались… куда-то смести… лись. Не… увидел.

— Ой дебилыыыы… — протянула Машка, прикидывая, на какую высоту придется взлететь, чтобы увидеть пыхающего огнем Любимова, — А Малика чо? А Вердант? А Гомель?

Ответить ей было уже некому. Мексиканец по имени Мигель дал дуба и теперь остывал, глядя в бездушное русское небо стекленеющим взглядом.

Машка фыркнула и взлетела.

Тут гением быть не надо. Все эти могучие пасюки, увидев радостно вылетающую из дому Машку, хором решили, что нахер им этот Симулянт не упал. Про того и так слухи ходят некрасивые. Вот они и ломанулись в дом за пацаном и девками. А чо? И цель, и переговоры можно устроить. Зачем со слизнявым бодаться? Ну а дом без окон, вон возле железки стоит, наверняка его хозяин еще дополнительно изолировал, вот они ни манды и не услышали, сколько тут драчка шла? Минуту, полторы?

От то-то и оно. А этот хрен тут всё разворотил. Спасибо ему, что ли, сказать? Так-то не за что, догадался он, а точнее, девки его догадались, как их вычисляют, так что осталась Машка с носом. Убежал пионер, с концами. И девки. Зато Андрюшка теперь на том свете отдохнет…

А слизнявого даже жалко. Он много нервов Машке вытрепал, но, когда жгут — это очень больно…

Впрочем, через десяток минут поисков, найдя самого повелителя огня, с великой натугой волокущего по снегу страшно обожженного, но живого Симулянта, Машка окончательно поняла, что этот гад еще