– Не исключаю даже, – неожиданно добавила Мария-Виктория, – что ваше поместье могло бы получить протекцию Ватикана, превратившись в некое подобие заезжего двора для христианских паломников. Если, конечно, ваш друг Скорцени сумеет повлиять на ватиканских чиновников.

– Скажем, с помощью нашей досточтимой «папессы», связаться с которой нам поможет княгиня.

Барон фон Шварц уважительно взглянул сначала на обер-диверсанта рейха, затем на резидента ватиканской и еще каких-то там разведок и снисходительно произнес:

– Вот видите, как быстро и просто рождаются в наших головах здравые мысли. Если только эти головы не источают черви высокомерия и губительных подозрений, – и степенно, как прекрасно вышколенный дворецкий, удалился.

Скорцени и княгиня удивленно посмотрели ему вслед, затем вполглаза, как провинившиеся подростки, переглянулись и, заговорщицки склонив головы, пырскнули затаенным смехом.

Еще несколько минут победный завтрак проходил почти что в полном молчании. Отдельные слова вежливости и пожеланий в счет не шли. С той минуты, когда Скорцени решил, что обмен мнениями закончен, все остальные офицеры вместе с хозяйкой и сержантом Шериданом сразу же вспомнили, что находятся в некоем аристократическом заповеднике, каким-то образом сохранившемся посреди войны.

Июнь 1960 года. Италия. Лигурийское побережье.

База штурмовых плавсредств «Сан-Джорджио»

Это был первый сбор группы боевых пловцов, который корвет-капитану Сантароне приказано было «созвать» после проведения операции «Гнев Цезаря»[20].

В те дни, когда европейская пресса взорвалась версиями о причинах гибели самого мощного корабля советского флота, которого русские планировали превратить в «линкор первого ядерного удара», всем «морским дьяволам Боргезе» велено было «по-тихому рассредоточиться и залечь на дно». Конечно же, князь Боргезе и корвет-капитан Умберто Сантароне были награждены орденами «за выполнение особо важных заданий»; кроме того, участники «севастопольского рейда» получили солидную денежную помощь от некоего благотворительного фонда, руководители которого предпочли не афишировать свое богоугодное заведение. Но при этом всем «морским дьяволам» настоятельно рекомендовали «все отрицать, все забыть, никогда и ни при каких обстоятельствах не упоминать…».

Хотя сама Лигурийская военно-морская база, как уверял ее командующий контр-адмирал Солано, «от пораженческого синдрома начала избавляться и с помощью морского лобби в стенах парламента понемногу приходить в себя», тем не менее подчиненные ей база штурмовых плавсредств «Сан-Джорджио» и Школа боевых пловцов все еще пребывали в каком-то полузаконсервированном состоянии. Не удивительно поэтому, что телефонный звонок Боргезе, предпочитавшего наслаждаться газетными подробностями диверсионной атаки на «Джулио Чезаре», сидя на своей приморской вилле в Испании, заставил Солано взбодриться.

«Береговой адмирал», как по-прежнему именовали командующего базой его коллеги, прекрасно понимал: если Черный Князь вспомнил о существовании базы штурмовых плавсредств «Сан-Джорджио», значит, ему снова понадобилась мини-субмарина «Горгона» с командой опытных боевых пловцов на борту. Вопрос заключался лишь в том, куда на сей раз нацелит фрегат-капитан своих «морских дьяволов»? Неужто на русскую базу в Кронштадте? А что, этот диверсионный гений-безумец Боргезе способен и на такие операции.

Как и накануне «севастопольского рейда», школа боевых пловцов, да и сама база штурмовых плавсредств, по существу, бездействовали. Однако рота морских пехотинцев, почти вся сформированная из мотористов, механиков и бывших боевых пловцов, по-прежнему делала все возможное, чтобы любая международная комиссия могла подтвердить: да, условия капитуляции выполняются, база боевых пловцов-диверсантов и школа морских пилотов-смертников бездействуют. Но, чтобы в свою очередь командующий Лигурийской военно-морской базой Солано в любое время мог доложить Главному штабу флота или военному министру: вверенная мне база штурмовых плавсредств не погибла; она законсервирована, а значит, имеющиеся в наличии сооружения и плавсредства охраняются и поддерживаются в надлежащем состоянии.

О новом тайном сборе боевых пловцов адмирал Солано – приземистый, нереспектабельно полнеющий сицилиец, с неизменно добродушным выражением лица и точно так же с неизменно скверным расположением духа – снова узнал не от Сантароне, а от Валерио Боргезе. И хотя фрегат-капитан тут же потребовал строгой конфиденциальности, само внимание героя войны к нему и его базе как-то сразу же умиротворило «берегового адмирала». Для Солано, которого злые языки по-прежнему называли «флотоводцем, никогда не командовавшим даже рыбацким баркасом», лестно было осознавать, что в его помощи нуждается сам легендарный командир морских коммандос.

Пока, уже после войны, Боргезе находился в тюрьме, многие моряки-ветераны связывали с его возвращением на флот надежды на формирование новой когорты боевых пловцов-диверсантов, когда-то прекрасно зарекомендовавших себя в операциях и против кораблей вражеского флота, и против английских и русских баз на Средиземном и Черном морях. Еще больше эти надежды укрепились пять лет назад, когда появилась молва об уничтожении отрядом «морских дьяволов Боргезе» русского линкора «Новороссийск».

Адмирал Солано понимал, что попытка вновь разжечь костер надежды, связанный с именем фрегат-капитана, ни к чему не приведет. Однако с благодарностью вспоминал, что от увольнения с должности, а значит, и неминуемой отставки его спас именно князь, который в секретном рапорте на имя высокого начальства особо отметил заслуги командующего Лигурийской военно-морской базой и даже предложил осчастливить его правительственной наградой.

До ордена дело так и не дошло, зато вот уже в течение пяти лет Солано живет под надежным покровительством предводителя «севастопольских пловцов-диверсантов».

– И чем же вызван этот ваш «великий сбор», корвет-капитан? – поинтересовался контр-адмирал, неспешно вышагивая по прибрежной, петляющей между соснами тропинке, подковой огибавшей небольшой фьордоподобный залив.

Как и раньше, все наиболее важные дела командующий предпочитал обсуждать не в служебном кабинете, а здесь, на небольшом прибрежном плато, где ему «палубно дышалось и подпарусно думалось».

– Судя по всему, фрегат-капитан решил проверить наши ряды перед пятилетней годовщиной операции «Гнев Цезаря». Почему бы еще раз не поделиться впечатлениями, не провести смотр боевых рядов и не поразмыслить над дальнейшей судьбой остатков Десятой флотилии МАС?

– И все?! – не сумел скрыть своего разочарования командующий. – Никакого плана действий, никаких идей? Смысл нынешнего сбора диверсантов – только в желании поплакаться друг другу в жилетки?