– Я Эверетт Бриндли, моя милая, и в молодости считался неплохим танцором. Лучшего кавалера для первого менуэта вам здесь не найти.

Он поставил ее в ряд с другими дамами и, как только заиграла музыка, занял место среди кавалеров.

– Я к тому же еще и купец. Значит, вовсе не подходящий поклонник для такой прелестной юной аристократки. Поэтому обещаю не ухаживать за вами, если только вы со своей стороны пообещаете не влюбляться в меня.

Нет, какой он занятный, этот «неподходящий» купец! Настроение ее все улучшалось.

– Это может оказаться затруднительным, сэр, поскольку к джентльмену столь любезному невозможно остаться равнодушной.

– Я сразу понял, что вы настоящая леди. – Он небрежно кивнул в сторону отвергнутых поклонников. – Эти ничтожные пиявки недостойны целовать подошвы ваших туфелек.

Мэри поразила его горячность.

– Вы уж слишком резки, сэр.

– А вы чересчур добры. – Внезапно вспомнив свою роль бального кавалера, он как-то странно улыбнулся.

– По правде говоря, вы напоминаете мне мою дорогую покойную миссис Бридли. – Он прижал руку к сердцу. – Я слышал, что вы помолвлены с виконтом Уитфилдом.

Утвердительно кивнув, Мэри сосредоточилась на тщательном подражании медленным грациозным движениям других дам.

– Как это печально для всех этих мужчин, которые даже сейчас следят за вами жадными взглядами.

– Не сомневаюсь, что пострадает главным образом их карман.

Мэри удалось плавно повернуться в такт музыки. Она с торжеством осознала, что не окончательно забыла уроки отца, наставлявшего ее когда-то в танцевальном искусстве.

Тоска по прошлому внезапно охватила ее с какой-то неистовой силой. Как бы понравился ее отцу сегодняшний вечер! Как бы он гордился ею! Обычно Мэри старалась подавлять в себе воспоминания об отце. Временами она даже ненавидела его. Но сейчас, под влиянием праздничного настроения, в ней воскресали только светлые картины, его доброта и жизнерадостность.

Мэри мимолетно пожалела, что не позволила Хэддену поехать с ней. Она боялась опасности, но какая в такой обстановке может быть опасность? Она совершенно расслабилась.

– Так значит, виконт Уитфилд прочно утвердился в вашем сердце, – сказал мистер Бриндли, проделывая сложные па. – А вы, я полагаю, в его?

Озадаченная фамильярностью вопроса, Мэри сбилась с такта и должна была ускорить шаг.

– Ага, я вижу, я вас смутил. – Он вполголоса подсказал ей несколько следующих па и снова вернулся к теме разговора. – Простите старику, если я позволил себе лишнее.

Мэри не могла согласиться с тем, что он называл себя стариком. В его грациозных легких движениях чувствовалась значительная сила. До старости ему было явно еще далеко.

– Вы вовсе не старик. Не клевещите на себя.

– Благодарю вас, но молодость моя уже миновала, оставив мне сознание, что у меня слишком мало времени, чтобы исправить мир. – Он усмехнулся. – Мне не дождаться, пока изменится Уитфилд. Я его знаю много лет. Нам случалось вместе участвовать в некоторых предприятиях, и я проникся к нему уважением. Он напоминает меня самого, когда я был молод. Энергичный. Решительный. Неукротимый. – Мистер Бриндли подчеркивал каждое слово взмахом руки.

– Да. – Мэри пристально всматривалась в другие пары, чтобы скрыть от мистера Бриндли выступивший у нее на лице румянец и убедиться, что никто не подслушивает их странный разговор. – Да, он такой, – шепотом подтвердила она.

– Не беспокойтесь, нас никто не слышит, – ободрил ее мистер Бриндли. – Человек с моим опытом знает, как пользоваться голосом. – Он откашлялся. – Торговые переговоры, знаете ли.

Мэри снова осторожно огляделась. Хотя танцующие изо всех сил напрягались, чтобы их услышать, судя по неудовлетворенному выражению их лиц, им это не удавалось.

– Да, но мы ведь говорили о молодом Уитфилде. Я желаю ему большой и настоящей любви. Я так рад за вас. – Он стиснул руку Мэри, и его подбородок задрожал. – Такой, какая была у нас с миссис Бриндли.

У Мэри тоже задрожал подбородок.

Какой он славный! Приятно встретить в этой толпе такого человека.

– Я вижу по вашему румянцу, что Уитфилду повезло. – Голос мистера Бриндли был сама нежность. – А танец тем временем закончился, и я полагаю, что вы сыграли со мной хорошенькую шутку.

– Что вы хотите этим сказать, сэр? – удивленно спросила Мэри.

Его карие глаза лукаво блеснули.

– Вы очень хорошо танцуете.

– Только с хорошим учителем.

Мэри сделала ему реверанс, и мистер Бриндли проводил ее на место.

– Довольно вам хмуриться, молодежь, лучше запоминайте, что такое приличные манеры, – обратился мистер Бриндли к явно расширившемуся кругу поклонников Мэри. – В любом случае, она вам не достанется. Мисс Фэрчайлд – собственность виконта Уитфилда, и вам лучше об этом не забывать. А то ведь он не замедлит напомнить!

Когда он удалился твердой упругой походкой, граф Эггас тихо сказал:

– Грузчик из доков, портовый рабочий.

– Вот именно, – мистер Муэтт глумливо усмехнулся. – Или был таким. И хвалится этим направо и налево. Тоже мне манеры…

– Говорят, он анархист или и того хуже, – снова заговорил Эггас почти шепотом.

– Каким образом он вообще здесь оказался? – спросил мистер Муэтт. – Я не знал, что Фэрчайлды принимают у себя торговцев вместе со сливками общества.

– Сливки общества столько назанимали у мистера Бриндли, что пригласят его, куда он только пожелает, – исчерпывающе объяснил все виконт Дайн, не отличавшийся сдержанностью на язык, – как это известно Фэрчайлдам по их собственному опыту.

– Лучше уж пригласить его в гости, чем столкнуться ночью на лондонской улице с парочкой его головорезов.

Вид у Эггаса был совершенно больной. Он махнул кружевным платком в сторону Мэри.

– Вы ничего не подозреваете, а это страшное испытание.

Мэри не поверила ни единому его слову. Этому жалкому ничтожеству нужно было только сочувствие, и ничего больше.

– Мистер Бриндли, на мой взгляд, очень приятный человек, – сказала она. – Вы должны быть весьма признательны, что он готов одалживать вам свои деньги.

Йен громко захохотал, остальные замялись.

– Тебе следовало притвориться, что ты не слышишь эти разговоры о ростовщичестве. Молодым незамужним женщинам полагается быть несведущими в таких делах.

– О Господи, постараюсь не забыть, – пообещала Мэри, подумав про себя, что женщина любого ранга все равно что экономка, ей приходится изображать из себя немую, чтобы угодить мужчинам. Или воистину быть глупее глупого.

– Лично я нахожу откровенность мисс Фэрчайлд восхитительной. – Перед ней склонился человек лет тридцати, по наружности закоренелый распутник. – Барон Харлоу к вашим услугам.