— Так ты не знаешь! Святая простота! А Щербин, а Полежаев?!

— Я тут ни при чем, — быстро ответил Смуров.

— Ни при чем?! — вскричал Алексей. — А сам сразу понял, о чем я говорю!

— Я знаю, что их арестовали, но не имею к этому отношения.

— Может быть, за Арояном тоже не ты приходил?

— Ароян — другое дело. Он — дворянский выкормыш, а потому — скрытый враг.

— Ложь! Ты сам все выдумал, и я отлично понимаю — с какой целью. Говорю тебе, Смуров, уймись. Не выводи меня из себя. Не бывать тебе на моем корабле! Даже если мне прикажет сам командующий, я сумею объяснить, что твое присутствие спровоцирует у меня морскую болезнь и помешает выполнению боевого задания! Вот так-то. А сейчас извини, — я есть хочу!

С этими словами Алексей, не удостоив больше взглядом собеседника, направился в камбуз.

Настя и Вазген ждали его за столом.

— Простите, Настенька, я несколько взвинчен, — сказал он, обнимая девушку, — этот человек умудрился отравить мне радость от встречи с вами. Нет, ты только представь, — возмущенно продолжал он, обращаясь к Вазгену, — он вздумал идти со мной в плавание! Каков негодяй!

— Вы говорите о Смурове? — задумчиво спросила Настя.

— Она им в последнее время интересуется, выяснила всю подноготную той старой истории. — Вазген поцеловал жену. — Смотри, начну ревновать, а в гневе я страшен.

— Люди мне интересны, что ж тут плохого? — возразила она, не поддержав веселого тона. — Знаете, Алеша, я не спорю, что поведение Смурова до омерзения неблаговидно, но в то же время мне странно, как это вы до сих пор не поняли, что движет поступками вашего бывшего однокурсника.

— Движет им злоба, уязвленное самолюбие, он из тех людей, которые не прощают своего унижения даже со времен юности. Уверяю вас, Настя, подлецы вырастают из маленьких негодяев.

— Нет-нет, дело совсем в другом, я теперь ясно вижу!.. — загорелась Настя, но Алексей не дал ей продолжать.

— Настенька, прошу вас, давайте спокойно пообедаем. Я больше ничего не хочу о нем слышать, — сказал он с видимой досадой, и на этом тема была закрыта.

Довольно скоро он забыл о неприятном происшествии, и разговор принял непринужденный характер.

Однако, как выяснилось, инцидент еще не был исчерпан. Как только веселая троица вышла на улицу, к ним снова приблизился Смуров. Сейчас он не выглядел бесстрастным, напротив, все в нем изобличало мрачную готовность к каким-то решительным действиям.

— Можешь быть спокоен, Вересов, — жестко произнес он, — я не ступлю на твой корабль. А что касается Полежаева и Щербина, так туда им и дорога.

Алексей не успел ответить, потому что в жилах Вазгена мгновенно взыграла южная горячая кровь, он подскочил к недругу и с яростью бросил ему в лицо:

— Ты когда-нибудь угомонишься? Не можешь сам, так я тебе помогу! Отойдем в лесок и там поговорим по-мужски! — Он положил руку на кобуру пистолета.

— Ты предлагаешь мне дуэль? — спросил тот, глядя с ненавистью и понизив голос так, чтобы не слышали остальные. — Успеется, Ароян. Ты не обольщайся — я с тобой еще не закончил. Когда-нибудь мы сойдемся на узкой дорожке без свидетелей, тогда и посчитаемся.

— Будешь снова арестовывать? Ты не оригинален, Смуров, — презрительно усмехнулся Вазген.

— Нет, я тебя просто убью, — сквозь зубы ответил тот и, круто повернувшись, пошел в сторону.

— Что он тебе сказал? — с беспокойством спросила Настя.

Алексей тоже не смог уловить смысл последних, быстро и тихо произнесенных фраз.

— Он угрожал тебе? — спросил он в свою очередь.

— Попробовал бы он мне угрожать, — с наигранной беззаботностью отмахнулся Вазген, — струсил, как всегда, и отчалил. А мы с вами, дорогие мои, ляжем сейчас в дрейф где-нибудь в теплом местечке и пропустим по чарке горючего. Как ты на это смотришь, командир?

— Положительно! Воспользуемся штилем, пока немчура не слетелась. Что скажет главнокомандующий?

— Дозаправку разрешаю, но в умеренных количествах во избежание потери курса и большого крена! — весело откликнулась Настя.

В апреле явственно повеяло весной, ее пленительное дыхание носилось в воздухе, будило в защитниках Дороги жизни радостные надежды и восстанавливало силы. Моряки с нетерпением ждали открытия навигации. Озеро еще было затянуто льдом, но машинам с каждым днем ездить по нему становилось все опаснее. 24 апреля ледовая трасса прекратила свое существование. Наступило время застоя, когда автомашины уже не могли ходить по ледовой дороге, а суда еще не вырвались из зимнего плена. Застывшим в тягостном ожидании кораблям грозила серьезная опасность: их могло затереть подвижкой льда. Офицеры и матросы вышли на лед, вооружившись пешнями и взрывчатками и, в который раз рискуя жизнью, освободили корабли от ледяных оков.

21 мая из Осиновца в Кобону вышел ледокольный буксир «Гидротехник». Почти сутки пробивался он сквозь тяжелые льды, преодолевая нагромождения и торосы; команда использовала взрывчатку там, где это было необходимо, и в результате навигация 1942 года была открыта. Через несколько дней по чистой воде вслед за «Гидротехником» прибыли канонерские лодки «Бира», «Селемджа», «Бурея», «Нора», пять тральщиков и транспорт «Висланди». Они сразу же встали у причалов под погрузку.

28 мая на пирсах Кобоны было особенно многолюдно. Теперь это был хорошо оборудованный порт. Пирсы в ряд протянулись по мелководью в глубину озера на сотни метров. К берегу подвели железнодорожные пути и грунтовую дорогу. На причалах установили грузоподъемные краны.

В этот сияющий весенний день в порту было много судов. Полным ходом шла погрузка продовольствия. Присутствовали командующий Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц, командующий ЛВФ Чероков, офицеры, матросы и речники.

Алексей увидел на причале Вазгена:

— Ты где пропадал? Десять дней не могу тебя найти. Хоть бы жене докладывался.

— Работы много было. Надо было промерить глубины фарватеров и подходы к причалам. Проверяли с гидрографами радиомаяки, створные знаки, выставили буи и вехи. Все маяки объездили и привели в порядок. Видел бы ты Бугровский маяк. Немцы снарядами разворотили верхушку башни вместе с фонарем.

— Восстановили?

— Спрашиваешь! Фрицы озверели, палят почем зря, а матросы сделали свое дело, расчистили завалы и зажгли огонь. Он у немцев теперь как бельмо в глазу — прямо под носом.

Вдруг раздался крик:

— Возду-у-ух!

— Давай на корабль! Отходим, отходим! — крикнул Алексей и побежал к катеру.

Бомбардировщики и истребители — «юнкерсы», «хейнкели» и «мессершмитты», — числом не менее ста, приближались с юга, юго-запада, запада и с севера.