Энтин начал рыться в своем портфеле.

– По-разному бывает. Возможно, сын озлоблен, считает, что Всеволод получил маленький срок, и хочет его сам убить. Или он знает, что отец не виноват, настоящий преступник на свободе, поэтому решил вытащить родителя с зоны.

– Вот, – обрадовался Смородин, – оттого и возник у меня вопрос: какие отношения были у старшего Ракитина с соседями по дому? Сколько там квартир? Что за люди жили в них? Может, там был повар?

– Думаешь, Всеволод не сам готовил рулет? – осенило меня.

– Ага, – заулыбался Смородин, – вспомни рассказ Ульяны. Глава семейства всегда требовал, чтобы, когда он колдует у плиты, в квартире никого, кроме самого кулинара, не было. Почему? Достаточно сурово сказать: «Не заходите на кухню». Можно даже запереть дверь! Но нет, Ракитин требует полного одиночества. Думаю, он обращался к кому-то в подъезде, а не сам готовил свой коронный рулет с грибами.

– Совсем несложно блюдо в ресторане заказать, – возразил Махонин.

– Нет, нет, – забормотал Костин, – еда из трактира отличается от домашней. Порой придешь в гости, хозяйка говорит: «Это мое фирменное заливное», а я понимаю, что она привирает, купила холодец в каком-то кабаке. Если Валера прав и убийственный рулет приготовил кто-то посторонний, то…

– Ему могли заплатить приличную сумму, чтобы повар отравил еду, – договорила я. – Но почему ты решил, что рулет готовил сосед Ракитина?

Смородин схватил стакан Константина Львовича и залпом осушил его.

– Не знаю. Тихий голос в уши шепнул: «Валерка, надо всех, кто в подъезде жил, проверить».

– Тихий внутренний голос порой и мне кое-что подсказывает, – сказал Костин, – это называется – чуйка. Сидит в кабинете приятный дядька, интеллигентный, воспитанный, никаких улик против него нет, и вообще мужик свидетель, случайно мимо шел, когда кого-то убивали. А у меня в мозгу кто-то бормочет: «Вова, это он». И этот кто-то всегда прав оказывается. Надо изучить список жильцов того года, когда Кашины умерли. Николай!

– Уже начал, – отозвался Махонин и зевнул.

– Время позднее, – спохватился Костин, – давайте по домам.

Валера не обратил внимания на слова начальника.

– У меня вопрос.

– Начинаю тебя бояться, – хмыкнула я.

– Говори, – велел Володя.

– Если мы найдем повара и узнаем, что он отравил еду для Кашиных, значит, Всеволод не виновен, – заявил стажер.

– В случае, если сосед признается, то да, – согласился Костин. – В чем вопрос?

– Неизвестный нам человек решил убить стариков? – воскликнул стажер.

– Когда отыщем создателя рулета, тогда и выясним, – отмахнулся Костин.

– Что-то тут не так, – уперся Валера, – в случае с Всеволодом есть мотив: тесть и теща достали его. Правда, я не верю, что старший Ракитин решил их отравить. Чтобы подлить в еду яд, а потом кого-то угостить, надо иметь особый характер, а Всеволод вроде не такой. Но представим, что орудовал пока незнакомый нам человек. Что ему сделали старики-пенсионеры?

– До того, как постареть, они были молодыми, – протянул Энтин, – могли разозлить кого-то.

– Или у Всеволода есть враг, который готов на все, лишь бы засадить его за решетку, – выпалил Смородин, – Кашины просто инструмент для осуществления его плана.

Костин встал.

– Все по домам. Завтра продолжим.

Когда я села в машину, на почту прилетело очередное письмо от Алекса. Но мне не хотелось его читать, сидя за рулем, эдак и в аварию легко попасть. Ничего не случится, если послание полежит непрочитанным, доеду до дома и открою его. Но я добралась до ноутбука только спустя пару часов из-за пробок. Начинался текст забавно:

«Добрый день, Уваламия!»

Мне стало смешно, Алекс мастер путать имена. Интересно, что он изобретет в следующий раз? Но надо прочитать все до конца.

«Ваш прекрасный муж придет в потрясительный восторгис, когда узрит мое кондитерское искусство. Тортец родился в муках моего желания угодить лучшему сыщику всея Руси и сопредельных государств».

Я ухмыльнулась. Похоже, Алекс сменил программу перевода.

«Милостивая сударыня, соблаговолите открыть присланные вам фотоморды и вонзить свой прелестно-чудесный глаз в мои скромные потуги по рождению тортеца во славу вашего мужа Максимуса».

Я выполнила его просьбу и увидела то, что мне очень понравилось. Круглый бисквит, облитый шоколадом, все тот же сад, с яблонями, кустами и лужайкой с зайцами. Но теперь на свободном пространстве оказались еще слон, зебра, лиса и жираф. Эскиз сопровождал текст «Ваш наипрекраснейший супружник, Максимосо Вульф…»

Я задержала взгляд на фамилии. Ну надо же, Алексу удалось ее правильно написать!

«Полон сил, как слон, строен, как зебра, обладает умом лисы и ловкостью жирафуса. Все зверята – граненые стаканы характера многопочитаемого господина Максиморто. Смею надеяться на вашу амурность в мой адрес, звиняйте за излишне длительное составление окончательного портрета тортеца. Ваш заказ неописунная честь для меня, поелику я проявил неописунное старание и на коленях выпрашиваю вашей лучезарной, солнцеподобной улыбки, которая согреет меня при выпекании тортеца. Жду ответа, как пингвин лета. Остаюсь вашим покорным слугой при любых обстоятельствах. Вечно ваш раб, Алекс».

Я расхохоталась. «Граненые стаканы характера» это прекрасно. Скорей всего речь идет о гранях характера. И все остальное тоже замечательно. Тортец! Ждет ответа, как пингвин лета! Программа перевода перепутала соловья с нелетающим морским животным.

Продолжая веселиться, я написала ответ:

«Уважаемый господин Алекс. Мне нравится присланный вами эскиз. Единственное замечание: нужна надпись. Поскольку вся площадь кондитерского изделия занята фигурками животных, предлагаю сделать табличку, ее можно прикрепить куда угодно. Например, воткнуть в торт нечто вроде спицы, она послужит держателем. Текст такой: «С днем рождения, Макс», фамилию Вульф не указывать».

Отправив очередное послание, я упала в кровать, и в ту же секунду на ней очутились обе мопсихи. Фира, отчаянно сопя, легла на мою макушку. Муся, обиженно фыркая, попыталась согнать сестрицу, и завязалась драка. Я хотела погасить конфликт, но заснула.

Утром ко мне прилетело видео от Костина с указанием: «Смотри внимательно». Я опустошила чашку с чаем, ушла в спальню и «оживила» запись.

На экране появился мужчина, вместо головы у него был черный квадрат, ниже виднелся самый обычный серый пуловер.

– Привет, Вов, – произнес он странным «металлическим» голосом, – я по поводу нашей вчерашней беседы. Сегодня ты получишь то, что просил. Точнее не скажу. Место встречи там, где всегда, время то же. Период ожидания обычный.