Генри на мгновение задумался.

– Нельзя, – проговорил он. – В том-то все и дело – так любить дано не каждому.

Они прикорнули – ненадолго, а проснувшись, увидели, что Ребекка все еще в море. Они побрели к воде, о чем-то болтая, а потом поплыли к скале, на которой она отдыхала. Джордж заплыл подальше и начал плескаться.

– Я полюбил тебя на расстоянии, – сказал Генри.

Губы Ребекки расплылись в улыбки, хотя выражение глаз не изменилось, как будто в них застыли мысли, одолевавшие ее в ту минуту.

– Я думала, – сказала она.

Генри тронул ее за щеку.

– О чем?

Тут появился Джордж.

– Потом скажу.

– Давайте сплаваем вон туда, – предложил Джордж.

Оказалось, они заплыли в пещеру, все больше расширявшуюся вглубь. Песок там был темный и плотный. Солнце уже не пекло им спины – их пробивал легкий озноб. Голоса звучали громче и отчетливее. Потолок в пещере был сводчатый и напоминал громадное нёбо.

Каждый всплеск волны отдавался в пещере гулким эхом, а солнечный свет, проникавший внутрь сквозь расщелины в скальной породе, раскалывался на лучи, походившие на желтые колонны.

Проведя целый час за разговорами, они поплыли дальше – к мрачным и более глубоким пустотам, где жизнь так и бурлила: об их ноги беспрестанно терлись какие-то существа. Потом они упали на спину и лежали на холодном, сыром песке. А чуть погодя начался прилив – их накрыло волной. И они поплыли против течения назад – к залитому вечерним светом пляжу, где громоздились кучей их пожитки. В обратный путь собрались без лишних разговоров.

Взобравшись на вершину скалы, Джордж с Генри нашли мопеды и бойко покатили их к дороге. Они уже усаживались на свой, как вдруг Ребекка их остановила.

– Хочется еще разок взглянуть на то место, где я была так счастлива, – сказала она.

Они повернули обратно и направились к краю обрыва. Ребекка взяла Джорджа за руку.

– Я так рада, что у нас все уладилось, – проговорила она.

Солнце уже валилось за далекие скалы. Было тихо-тихо – какое-то время и они стояли молча, прежде чем заговорили снова.

– Всю жизнь, – сказал Генри, – у меня было такое чувство, что мне чего-то не хватает, что предназначенное мне счастье обходит меня стороной и постоянно маячит где-то вдалеке: всякий раз, когда я пытаюсь приблизиться к нему, оно снова и снова отдаляется от меня, но никогда не исчезает из вида – словно дразнит, давая почувствовать лишь издали, каково это – быть счастливым. А с вами, – продолжал он, обращаясь к Джорджу и Ребекке, – у меня такое ощущение, словно я мчусь навстречу смерти. Счастье поменялось со мной местами – и теперь хочет показать мне, что на самом деле его не существует. И не важно, что будет дальше, – заявил Генри. – Здесь, на этом самом месте я наконец победил это горькое чувство.

– Интересно, а сможем ли мы когда-нибудь сюда вернуться снова? – сказала Ребекка.

– Все в наших силах, думаю, – отозвался Джордж.

Между тем волны снова и снова обрушивались на скалу.

На обратном пути в Афины Ребекка погрузилась на борту катера в глубокий сон без сновидений.

Джордж и Генри обсуждали грядущий день, зачарованно глядя на огни, становившиеся все ближе и ярче по мере того, как их катер, рассекая волны, мчался к дому сквозь безмятежные сумерки.

Дома у Генри было тепло и темно. Было не поздно, но все они очень устали, да и сказать друг другу им было нечего. В метро, по пути из Пирея, Ребекка снова уснула. Джордж согласился заночевать у них, только если ему выдадут сменную одежду. Профессор должен был заехать за ними рано утром.

Генри взялся приготовить чай, но, когда он заварился, Ребекка с Джорджем уже спали. Кухня наполнилась запахом мяты. Генри потягивал чай, вспоминая день, который они провели втроем. Потом он проведал Джорджа и отправился к себе в спальню – молча разделся и юркнул в постель рядом с Ребеккой.

Где-то неподалеку пророкотал мотороллер.

Свет из коридора упал на кровать, пронизав ее иглой.

Генри повернулся на бок, чтобы поцеловать Ребекку, и увидел, что она не спит.

Она взглянула на Генри и погладила его по щеке.

– Я люблю тебя, – проговорила она.

– И я тебя.

Потом он спросил, о чем же она все-таки думала, когда он к ней подплыл.

Она на мгновение стушевалась.

– Может, подождем до завтра?

Генри улыбнулся.

– Ты думала о Джордже?

– Нет, о нас с тобой.

Генри сморгнул.

– Только не сейчас, Генри, – может быть, завтра, когда мы останемся с тобой вдвоем.

– А я думаю, поговорить надо прямо сейчас, – возразил Генри. – Не то до завтра я весь изведусь.

Ребекка тронула его за руку.

– Ну пожалуйста, давай обождем.

– Джордж дрыхнет без задних ног, сам проверял. Ребекка зажмурилась. Генри резко повернулся лицом к задернутому жалюзи окну.

– Злишься на меня? – спросила она.

– Самую малость, – ответил Генри. – Если тебе есть что сказать – говори.

– Боюсь.

Генри снова повернулся к ней.

– Я все детство провел рядом с людьми, которые боялись со мной разговаривать, так что, если тебе есть что сказать, Ребекка, давай выкладывай.

Ребекка села.

– Ну? – настаивал на своем Генри.

– Джордж правда спит?

– Как убитый.

Ребекка закрыла лицо руками.

– Дело серьезное.

– Что бы там ни было, я с тобой, – сказал он. – Я же тебя люблю.

– Боюсь, если скажу, ты бросишь меня и со мной будет то же, что стало с моей матерью и сестрой.

– Что это значит?

– Это значит, что я беременна.

Генри поник лицом.

– По крайней мере, мне кажется.

– Как же так?

– Я напутала с циклом и вот сделала тест, – сказала она. – Результат положительный.

– Господи! Боже мой! – проговорил Генри.

Ребекка прильнула к нему, но он отстранился от нее – будто ушел в себя.

– Генри! – нежно сказала она. Но он, казалось, ее не слышал. – Генри! – повторила она.

– Какой ужас! – проговорил он. – Какой ужас, ты возненавидишь меня!

Ребекка откинула простыни, подошла к окну и застыла там, точно призрак, мерцающий в полумраке.

– Я должен тебе сказать кое-что ужасное, – продолжал он.