Почти теми же самыми словами он будет говорить уже не о мужике, а о самом себе, когда измена Натальи Федоровны и Белинского станет ему известна.

Ломая руки, Владимир произносит: «Эти нежные губы, этот очаровательный голос, улыбка, глаза, — все, все это для меня стало яд!., как можно подавать надежды только для того, чтоб иметь удовольствие лишний раз обмануть их! (Обтирает глаза и лоб.) Женщина! стоишь ли ты этих кровавых слез?»

Барыня, которая повелела искалечить человека, которая колола ножницами горничных и выщипывала у мужиков бороды по волоску, становится вровень с Наташей, которая предала доверие любящего человека. И верно предвидел Арбенин: его собственное горе не исцелит тысяча рублей. «Раб судьбы» останется в цепях навсегда.

В финале пьесы гости на балу — совершенно как в доме Фамусова — обсуждают безумие Владимира Арбенина, а заканчивается дело известием о его смерти. «Первый гость» произносит краткую эпитафию: «Он был странный человек! вот и все!»

Рассыпанные по тексту драмы характеристики Владимира Арбенина — каким его видят разные люди, — наверное, соответствуют тому, что говорили о самом Лермонтове. Это сходство легко заметить, параллельно читая драму и воспоминания о поэте. Но опять же суждения об Арбенине — это только часть правды о Лермонтове. Как всякий живой человек, поэт гораздо больше созданного им персонажа.

Поэма «Ангел смерти» была посвящена Александре Михайловне Верещагиной; дата на посвящении — 4 сентября 1831 года.

Александра Михайловна — «Сашенька Верещагина» — считалась одной из «московских кузин» Лермонтова, хотя в кровном родстве они не состояли: она была племянницей жены брата бабушки Лермонтова. Как уже говорилось, в доме ее матери Лермонтов бывал почти каждый день. Верещагина была старше Лермонтова на четыре года; она принадлежала к числу тех, кто рано увидел гениальное дарование молодого поэта. Она поощряла его занятия поэзией, хранила его стихи. «Все письма Александры Михайловны, — вспоминал Аким Шан-Гирей, — доказывают ее дружбу к нему».

Эти письма не сохранились; известны только три отрывка в собрании В. Х. Хохрякова. Именно ей, Александре, Лермонтов спустя несколько лет признается: он давно не писал ни ей, ни Марии Лопухиной, потому что боялся: «Причиной… был страх, что вы по письмам моим заметите, что я почти недостоин более вашей дружбы, ибо от вас обеих я не могу скрывать истину; от вас, наперсниц моих юношеских мечтаний, таких чудных, особенно в воспоминании…»

В 1836 году Александра Михайловна с матерью уехала путешествовать. В Париже она познакомилась с вюртембергским дипломатом бароном Хюгелем и вскоре вышла за него замуж.

К ней обращено посвящение «Ангела смерти» — сердечное и удивительно трогательное в своей доверчивости:

Тебе — тебе мой дар смиренный,

Мой труд безвестный и простой,

Но пламенный, но вдохновенный

Воспоминаньем и — тобой!

Я дни мои влачу, тоскуя

И в сердце образ твой храня,

Но об одном тебя прошу я:

Будь ангел смерти для меня.

Явись мне в грозный час страданья

И поцелуй пусть будет твой

Залогом близкого свиданья

В стране любви, в стране другой!

Верещагиной Лермонтов вверяет не свою жизнь, а свою смерть…

Вспомним сюжет поэмы. Изначально Ангел смерти — существо, исполненное сострадания к людям. Когда-то давно его явление умирающему было актом высочайшего милосердия:

Его приход благословенный

Дышал небесной тишиной;

Лучами тихими блистая,

Как полуночная звезда,

Манил он смертных иногда,

И провожал он к дверям рая

Толпы освобожденных душ,

И сам был счастлив. Почему ж

Теперь томит его объятье,

И поцелуй его — проклятье?

История, рассказанная поэтом, — ответ на этот вопрос. Некогда жил в отдаленной местности «златого Востока», в пещере, в пустыне, вдали от людей, один человек. Это был, несомненно, странный человек. Как и сам Лермонтов, он «любил все оболыценья света, но не свет»:

…изгнанник,

Пришелец, юный Зораим.

Он на земле был только странник,

Людьми и небом был гоним,

Он мог быть счастлив, но блаженства

Искал в забавах он пустых,

Искал он в людях совершенства,

А сам — сам не был лучше их;

Искал великого в ничтожном,

Страшась надеяться, жалел

О том, что было счастьем ложным,

И, став без пользы осторожным,

Поверить никому не смел.

Любил он ночь, свободу, горы,

И все в природе — и людей, —

Но избегал их. С ранних дней

К презренью приучил он взоры,

Но сердца пылкого не мог

Заставить так же охладиться:

Любовь насильства не боится,

Она — хоть презренна — все Бог.

Одно сокровище — святыню

Имел под небесами он;

С ним раем почитал пустыню…

Характеристика Зораима во многом совпадает с образом лирического героя стихотворений Лермонтова: он ищет отдохновения в природе, он любит и людей, но, будучи одним из них (т. е. — несовершенным), страдает от неумения выразить свои чувства, завязать прочные отношения с себе подобными. И в конце концов он становится «изгнанником», никем не понятым, одиноким.

Однако у Зораима есть одно отличие от «я-персонажа» лермонтовской лирики: у него есть возлюбленная, дева-ангел Ада. Воплощенная мечта, которой Лермонтов был лишен.

Любовь Ады погружает душу героя в благословенную тишину. Именно такая любовь истинна; все остальное — кипение страсти, страдания, ревность, гадание об истинных и притворных намерениях героини — это все ложь, это не любовь, это неправильно. Лермонтов ищет в деве ангела. Зораим такого ангела нашел.

Происходит несчастье: Ада заболевает и теперь должна умереть. Ангел смерти, пролетая над пещерой, решает дать этому страдающему существу последний поцелуй.

Летел чрез южный небосклон;

Вдруг слышит ропот он мятежный,

И плач любви — и слабый стон,

И, быстрый как полет мгновенья,

К пещере подлетает он.

Тоску последнего мученья

Дух смерти усладить хотел,

И на устах покорной Ады

Свой поцелуи напечатлел:

Он дать не мог другой отрады!

И тут Ангел смерти замечает Зораима. Тот охвачен скорбью, превосходящей все мыслимые земные чувства: ведь Ада была его единственным сокровищем!

И ангел знал, — и как не знать?

Что безнадежности печать