– Хм, – только и слышу в ответ.

– Ну, спасибо тебе большое за… все. Обещаю, я займусь машиной, когда вернусь. И возьму столько дополнительных смен, сколько ты посчитаешь нужным, чтобы все уладить.

Страшно подумать, что я могу потерять новую работу и мне придется ползти на старую, но речь идет о моем отце…

– Не волнуйся об этом. Мы что-нибудь придумаем. Ты не останешься без работы, когда вернешься, если это то, о чем ты подумала.

Я с облегчением закрываю глаза. Эта проблема меня действительно сильно тревожила.

– Я очень ценю твою отзывчивость, – говорю, вкладывая в голос максимально искреннее чувство признательности.

– Уверен, я смогу придумать, каким образом ты вернешь мне должок.

Замечание совершенно неуместное, конечно, но я слышу, что, говоря это, Кэш улыбается. Он дразнит меня.

– Не сомневаюсь, ты сможешь. Вопрос в том, способен ли ты выдумать что-нибудь такое, что не предполагает снимание с меня одежды?

Я играю с огнем и знаю это.

– Конечно! Надень юбку, и отделаться нужно будет только от одной вещи. Мне было бы неприятно, если бы ты осталась без… чего-нибудь еще.

По спине пробегает мелкая дрожь и приземляется в пупок, как удар молнии. Я сдержанно смеюсь. Куда мне до него, я так дразниться не умею.

Кэш должен понимать, что я в растерянности. Он хихикает:

– Занимайся своими делами. Не торопись. Если что понадобится, звони.

– Позвоню. И спасибо, Кэш.

Разговор закончен, я покупаю напиток в «Тако джойнт» внутри студенческого центра и выхожу на улицу, чтобы сесть на скамеечку и дождаться Джинджер. Думаю, не позвонить ли Нэшу. Просто чтобы он знал: в выходные меня в городе не будет. Может быть, он захочет присмотреть за домом.

По крайней мере, я так говорю себе. Использую предлог.

– Нэш, это Оливия, – говорю я, когда он отвечает на звонок.

Слышу его тихий смех.

– Я знаю, что это ты, Оливия.

Чувствую, как к щекам приливает краска. Хорошо, что он не видит.

– Да, правильно. Извини. – Нервно прочищаю горло. – Значит, меня не будет в городе в выходные. Я хотела, чтобы ты знал на случай… ну, просто если кому-нибудь что-нибудь понадобится.

О мой бог! Можно ли говорить менее убедительно?

– Ладно. Спасибо, что сообщила. Уже нуждаешься в отдыхе от моего начальственного братца?

Знаю, он шутит, но зачем так опускать брата.

– Он не начальственный. И вообще, нет, ничего подобного. Мне нужно съездить домой на выходные. Вот и все.

Легкость тона улетучивается, уступая место тревоге.

– Все в порядке?

– Да. Мой отец сломал ногу. С ним все нормально, просто он ждал, что родятся ягнята, а теперь не может никуда выйти со сломанной ногой и проверить, как там и что…

– И ты сама можешь с этим справиться? Тебе не нужна помощь?

– Не-а, я выросла на ферме и всегда помогала отцу, пока не стала настолько взрослой, чтобы справляться самостоятельно. Все будет хорошо. Но спасибо тебе за заботу.

Что за классный парень! Черт возьми!

– Ну, если тебе что-то понадобится, ты знаешь, где меня найти.

– Спасибо, но я никогда не смогу попросить тебя о таком.

– Оливия, я тебя умоляю… – начинает он. От того, как он произнес мое имя, у меня сжимается в животе. Прозвучало так похоже на тот голос в ночи. Это его губы я целовала? Его прикосновения ощущала? – Говори. Если тебе нужна помощь, я хочу знать.

– Ладно, – сдаюсь я и уже начинаю слегка задыхаться. Впрочем, довольно сильно, чтобы пререкаться. – Скажу.

– Хорошо. Я присмотрю за домом, пока тебя не будет. Позвони, когда вернешься.

– Позвоню. Спасибо, Нэш.

– Ты обещала.

Жду Джинджер, а в голове, сменяя друг друга, занимают место братья – то один, то другой, как часто происходит в жизни. Просто не знаю, когда мне станет проще с ними. И случится ли это вообще.

Я все еще погружена в свои мысли, когда слышу гудок автомобиля и голос, во всю силу легких выкрикивающий мое имя.

Вот и Джинджер.

– Ну зачем же так громко, – бормочу себе под нос и иду к машине.

Джинджер стоит на водительском сиденье, высунувшись по пояс из люка в крыше. Когда я подхожу, она стоит с такой сияющей улыбкой, будто только что сбежала из психушки.

– Спорим, ты уже решила, что я заблудилась?

Я ничего не отвечаю. В том, что дорогу она не найдет, я была абсолютно уверена. Более того, могла это гарантировать.

И разумеется, ошиблась. Может, у меня теперь такая полоса – все время ошибаться. Может, я во многом ошибаюсь. Особенно в тех вещах, в которых мне приятно было бы ошибиться.

Если только мне может так посчастливиться…

Джинджер без промедления переводит разговор на интересную тему.

– Ну как, ты приняла пенисный вызов?

– Джинджер!

– Оливия! Лучше бы ты поделилась со мной новостями. И деталями. Прошло уже столько времени.

– Да уж, и то верно. Сколько это столько? Неделя?

Она смотрит на меня, охваченная неподдельным ужасом.

– Боже правый, нет! Прошло всего четыре дня. Но у меня есть потребности.

– Джинджер, я вполне уверена, что у тебя врожденное уродство.

– Причем в тяжелой форме, сладкая моя, – нахально заявляет она.

Я хохочу. Что мне нравится в Джинджер – она не пытается скрывать, какова есть на самом деле и что ей по душе. Каждой своей бородавкой или прыщиком она гордится. И носит их все до единого без тени смущения.

– Ты бы умерла со скуки в моем теле.

– Ничуть не бывало. Я бы эту юную штучку взяла на пробу, и у меня бы все живенько закрутилось.

Округляю глаза:

– Не сомневаюсь, ты бы так и сделала. Уж я бы тогда прошвырнулась по всей Большой Атланте.

– Разбивая сердца и кружа головы! Или поднимая кое-что, – завершает она с дьявольской улыбкой.

– О господи! – Я качаю головой. Она неисправима. Ее практически невозможно обидеть. Очевидно.

– Ну, хватит отвлекать меня от темы. Ты сделала это?

Я не могу скрыть свои чувства, губы неудержимо растягиваются в улыбку. Джинджер не обманешь – такая наблюдательная.

Она оживленно тычет в меня пальцем:

– Ты это сделала! Ты сделала! Ну и как это было? Который лучше? И когда отверженный придет ко мне в гости?

– Вот в том-то и дело. Я не вполне уверена, с которым из двоих спала.