– Вы рассказали генералу Уингейту о вашем «подвиге»?

– Не прямо. В газете появилась статья о том, что побили обладателя черного пояса. Я вырезал ее и анонимно переслал ему.

– Что случилось после того, как вы послали вырезку?

Губы Карла искривились в циничной улыбке.

– Генерал ни разу не упомянул о статье, но он наверняка получил ее, потому что через несколько недель меня призвали в армию.

– И вы считаете, что это дело рук Уингейта?

– Сначала я так не думал. Я даже обратился к нему за помощью. К тому времени у меня уже была стипендия в Дортмунте, на весь период обучения. Генерал был единственным человеком, который мог помочь, как мне казалось. Мне с трудом удалось с ним связаться. Я звонил и звонил, но он не перезванивал мне несколько недель. Я уже почти сдался, когда он позвонил и сказал, что будет в выходные в Калифорнии. Я так надеялся на эту встречу!

– И что он сказал?

Карл выглядел так, будто воспоминания об этой встрече вымотали его до предела. Он закрыл глаза и только тогда заговорил:

– Уингейт был прямолинеен. Он сказал, что не может помочь мне избежать призыва, поскольку считает, что я должен идти в армию. Он напомнил мне, что мы ведем смертельную борьбу против коммунизма, и спросил, смогу ли я ходить по студенческим вечеринкам и на футбол, когда парни моего возраста отдают жизни за свою страну. Еще он сказал, что из меня получится великолепный солдат, а после армии я смогу закончить образование.

– Как вам понравился его совет?

– Я совсем запутался, но Уингейт… он был так убедителен, объясняя мне, что это трусость – не выполнить свой долг перед страной.

– Вы старались избежать призыва?

– Нет. В конечном итоге я просто сдался. Генерал убедил меня, что это мой долг и что я буду всю жизнь жалеть, если сейчас уклонюсь от службы. Он рассказывал об армии с придыханием, а еще о том, чего я могу там добиться. Он спросил, не надоело ли мне учиться, не хочется ли мне испытать себя в настоящем мире.

Карл потер глаза.

– Больше всего я жалею о том, что мой призыв в армию сделал с моей матерью. Она пожертвовала стольким ради моего будущего, и мое поступление в колледж из Лиги плюща означало исполнение ее хрустальной мечты. Когда я отказался от стипендии, она за один день превратилась в старуху. – Голос Карла стал хриплым, несколько секунд он не мог продолжать. – Она умерла, когда я был на задании, в тысячах милях от нее. Я так и не знаю, простила ли она меня.

– Что сказала Ванесса, когда вы объявили ей, что уходите в армию? – тихо спросила Эми.

– Она была вне себя от ярости. Она не сомневалась, что к моему призыву приложил руку ее папаша, чтобы разорвать наши с ней отношения. Когда я решил идти в армию, она перестала со мной разговаривать. Не отвечала на мои звонки, избегала меня в школе. К концу занятий я уже редко ходил в школу, чтобы не сталкиваться с ней. Я не мог этого вынести. По правде, я даже обрадовался, когда пришла пора ехать на подготовку.

– Если Уингейт организовал ваш призыв, как вы думаете, почему он это сделал? Из-за дочери?

– Возможно, это одна из причин, но главной причиной, как я считаю, было желание завлечь меня в Подразделение. Понимаете, во время общей подготовки мне приходилось сдавать особые тесты, затем меня выбрали для специальных войск. Думаю, Уингейт манипулировал моей карьерой на всех ее стадиях.

Эми удивилась:

– А что такое Подразделение?

Райс рассмеялся:

– Нечто, чего никогда не было.

Северный Вьетнам/Александрия,

Виргиния – 1971 Г.

Небольшая команда уже несколько часов шла от реки в ускоренном темпе, останавливаясь каждый час на пять минут для отдыха, потому что даже с их великолепной подготовкой люди не могли бесконечно двигаться при такой невероятной влажности, характерной для сезона дождей.

За несколько дней до этого Карл был в Форт-Брэгге. Его разбудил сержант, затем погрузили на реактивный самолет и отправили на военно-воздушную базу Ванеденберг в Калифорнии, а оттуда вместе с Нилом Карпентером, специалистом по электронике, – в Наха, базу специальных войск на Окинаве. Карл еще ни разу не выполнял настоящее задание, поэтому к моменту посадки бурлил энергией. В Наха он узнал, что ему предстоит войти в команду, которую забросят в Северный Вьетнам, чтобы забрать специальное электронное оборудование со сбитого военно-морского самолета. Самолет, который они разыскивали, был обнаружен с помощью теплового радара в низменной холмистой малонаселенной части джунглей Северного Вьетнама, в пятнадцати милях от судоходной реки. Визуальное наблюдение исключалось из-за густых зарослей и деревьев, достигающих в высоту от пятидесяти до шестидесяти футов. Даже солнце не везде проникало сквозь их листву.

В команде было восемь человек. Карл, Карпентер, пять «зеленых беретов» и капитан Молинекс, командир. Все, кроме Карла, имели боевой опыт и были экспертами по войне в джунглях, но Молинекс выделялся особо. Он был немного выше Карла, но тому казалось, что командир над ним возвышается. Если Карл представлял собой комок нервов, Молинекс был совершенно спокоен. Когда он объяснял группе задачу в хижине в Да Нанге незадолго до того, как их забрали вертолеты, он говорил тихо, и его спокойствие осталось непоколебимым во время всего выполнения задания.

Вертолеты доставили их к реке, но дальше пилоты лететь не рискнули. Они сделали сумасшедший рывок через джунгли, а затем молча ждали на берегу, пока из тумана не показалась канонерка. Она доставила команду вверх по реке на противоположный берег, затем они снова шли пешком, причем с удвоенной скоростью. Когда канонерка исчезла за поворотом, свернув в узкий приток, команда уже скрылась в гуще леса.

Им необходимо было двигаться быстро. Радар, который засек сбитый самолет, также обнаружил скопление больших групп противника. Бойцы могли только предполагать, что вьетнамцы искали тот же самолет одновременно с ними. Молинекс сказал, что необходимо забрать или уничтожить электронное оборудование. Никто не спросил зачем, и Карл так и не узнал, для чего предназначалось это оборудование, хотя иногда и задумывался об этом.

У команды было одно преимущество в сравнении с противником: прежде чем катапультироваться, пилот настроил индикатор, который передавал сигнал на совершенно секретной волне. Молинекс нес с собой треугольный прибор, который улавливал этот сигнал. Следовательно, они могли идти к самолету по прямой, тогда как вьетнамцам приходилось прочесывать весь район.

К реке не вели никакие тропинки, поэтому им приходилось продираться через джунгли с помощью мачете. Все молчали, общаясь лишь с помощью знаков. Влажность отнимала у них силы. Внезапные ливни были иногда такими сильными, что закрывали лес стеной воды, а люди промокали насквозь.