– Печь топите, тесто затворяйте на пироги! И баньку!

Но мужики стояли, опустив головы. Вроде до столицы добрались, конец утомительному походу. Можно в баньку идти, смыть с себя пыль дальних дорог, домашних щей похлебать да жену всласть потискать – ан невеселы мужики.

Супружница Наума – уже вдова его – встревожилась, почуяло женское сердце беду. Руки ко рту приложила, удерживая горестный крик, а сама глазами по подводам водит. Может, несчастье случилось, ногу её супруг подвернул али животом мается? Но не видать нигде Наума.

Вперёд сразу, одновременно шагнули Андрей и Григорий. По лицам пасмурным, по глазам тоскливым всё поняла Марфа. Вмиг побледнела, ухватилась рукой за калитку, да так и осела в беспамятстве. Григорий с Андреем подскочили, на руки подняли и в избу занесли.

Там уже царило радостное оживление. Кухарка на поварне суетилась, дети бегали. Однако, увидев маманю в бессознательном состоянии, испугались, притихли.

– Ты вот что, Гриша, – взял на себя руководство ситуацией Андрей, – заводи подводы во двор, разгружайте товар. Мешки с перцем – налево от двери, с зерном – направо. Да рожь от пшеницы отдельно клади.

– Ведаю, не впервой, – угрюмо отозвался Григорий.

Андрей, набрав в глиняную кружку воды, брызнул ею Марфе в лицо. Веки женщины дрогнули и поднялись. Глаза были мутные, но постепенно взор стал осмысленным.

Андрей достал калиту с деньгами и положил на стол.

– Расскажи, – хрипло попросила Марфа.

– Он на постоялом дворе ночевал все дни, я – в амбаре с товаром, возчики – на лугу с лошадьми. Утром выезжать должны были: товар свой продав, на обоз он товар закупил, – перец, рожь, пшеницу. Ездовые сейчас в амбар всё перегружают. Ждём Наума, а его всё нет. Я сам пошёл на постоялый двор, а он убитый лежит. Сразу умер, не мучился – его ножом в сердце убили.

– Из-за чего? – перебила Андрея вдова.

Андрей жестом показал на калиту с деньгами:

– По ней и убийцу нашёл. Из Великого Новгорода купец, Николаем звали.

– Звали?

– Ну да, звали. Он со своим обозом уже из Нижнего выехал. Догнал я его на лошади и порешил. До похорон вернуться в Нижний успел. Наум теперь знает, что он отомщён.

Вдова горько зарыдала, выслушав подробности.

– Теперь сама думай, куда товар девать, или приказчика нанимай. Перво-наперво с возчиками расплатись – они свою работу исправно сделали.

– Да-да! – засуетилась вдова. – Что же это я?

Она тяжело поднялась, взяла калиту со стола. Как-то вмиг постарев, тяжело прошаркала по полу и вышла во двор.

Ездовые уже перегрузили мешки и теперь по двое носили мешки с зерном – тяжёлые, каждый килограммов на семьдесят. Перец весил мало, но уж больно товар капризный: не успел за мешок взяться, как и в глаза, и в нос, и в рот пыль перцовая лезет, в амбаре не устоишь.

Когда последний мешок занял своё место в штабеле, Григорий закрыл двери, навесил и замкнул огромный амбарный замок, а ключ с поклоном отдал хозяйке. Та открыла калиту и всем раздала деньги, как и договаривались с Наумом.

– За радение. Спасибо, что товар довезли.

– Ты, Марфа, Андрея благодари. Он и злодея наказал, и похороны за счёт хозяина постоялого двора организовал. И в пути глаз не смыкал, охраняя. Да ещё и над нами квохтал, как квочка, – сыты ли, здоровы ли?

– Всё поняла, спасибо! – Купчиха поклонилась ездовым, потом – Андрею. – Ступайте к семьям, заждались небось.

Телеги, громыхая по выбоинам, уехали, Андрей закрыл ворота.

– Пойдём в избу, обскажешь – где и как похоронили нашего кормильца, – обратилась к нему Марфа.

За столом в трапезной Андрей рассказал, где находится церковь, как она называется и где расположена могила.

– Крест-то хоть поставили?

– Обижаешь, Марфа! И крест деревянный поставили, и священник был – отпели по христианскому обычаю, и поминки были, пусть и скромные. Всё, как полагается.

– Сколько я тебе должна?

– Денег не возьму.

Андрей прожил в доме купца несколько дней, но чувствовал – отношение к нему изменилось. Видимо, Марфа для себя решила, что это Андрей не уберёг её мужа от смерти. Напрямую об этом она ему не говорила, не обвиняла, но во взгляде чувствовалось отчуждение. Как же это так: ездовые живы, сам Андрей – тоже, а вот муж её погиб? И Андрей решил от купчихи съехать. Деньги у него были, мог даже позволить себе избу купить – но не хотел. Своё жильё – лишняя головная боль. Еду себе он готовить не хотел, да и не любил. Нанимать кухарку? Проще в приличной харчевне поесть, да и дешевле выйдет, если учесть стоимость продуктов и оплату кухарки. Семьи, как и объёмного скарба, у него не было, всего-то и нажил, что два узла вещей, да и то на разные сезоны.

Он нашёл постоялый двор подальше от торга, где всегда шумно и постояльцы меняются едва ли не каждый день, и снял комнату, оплатив сразу за месяц вперёд. Место было тихое, хотя и близко к центру, на Сретенке. Постояльцы соседние – купцы приезжие, у кого свои лавки на торгу есть, чиновный люд из небогатых, кто на собственный дом денег пока не собрал.

Андрей попрощался с Марфой, перекинул узлы через плечо да и съехал с купеческого двора. Марфа рассталась с ним прохладно и с видимым облегчением.

Теперь у него забота появилась – чем на пропитание зарабатывать? Деньги-то у него были, и, если не разбрасываться, на пару лет сытой жизни, как не больше, могло хватить. Но деньги имеют свойство когда-нибудь заканчиваться, а кроме того – работа не давала зарасти жирком, не позволяла бездумно валяться на постели, заставляла ощущать себя нужным.

Об одном жалел сейчас Андрей: живя с Наумом, он не счёл нужным знакомиться с другими купцами. Охранники были нужны, но брать незнакомого человека без рекомендаций побаивались. Да и про службу у Наума Андрей помалкивал. О том, что купца убили в Нижнем, слух уже прошёл. И скажи он, что в походе с Наумом был, кто бы после этого, находясь в здравом уме, взял его к себе на службу? Об обстоятельствах гибели Наума купцы не знали, а рассказывать всем Андрей не хотел. Так вот и получалось: охранники нужны, но его не берут.

И в заговор он зря влез. Помочь решил дворянской верхушке самозванца с трона скинуть. Убрали Лжедмитрия – что для простых людей изменилось? Но не зря говорят: помяни имя чёрта всуе – он и появится.

Опустив голову, в раздумьях Андрей шёл по дощатому тротуару, как вдруг рядом остановился возок. Андрея окликнули:

– Григорий, ты ли это?

Андрей поднял голову.

В возке, на мягком сиденье, обшитом сафьяновой кожей, восседал князь Куракин.

– Я. Здравствуй, князь. – Андрей склонил голову.

– Ты куда пропал?