Ей всего тридцать два года, она в самом лучшем возрасте для женщин, хороша собой, привлекательная, богатая, да любого помани, и он пойдет за ней, нет, поползет, целуя ноги, моля о внимании.

Любой, но не собственный муж.

Эта больная к нему любовь втаптывает ее в грязь, заставляя унижаться, просить, вымаливать его снисхождение.

Бывает, что он не прикасается к ней неделями, или как тогда на обочине трассы, берет грубо, резко, до спазмов удовольствия. Но она хочет другого Жарова, ласкового, ненасытного, такого, какой он был в первые дни их знакомства.

Тогда он взял ее прямо на заднем сиденье своей машины, долго лаская грудь, давая ей кончить на его пальцах, а потом на члене. Они познакомились в клубе, он просто подошел и провел рукой по ее лицу, заглядывая в глаза, отпил ее коктейль и, взяв за руку, увел.

Помешательство. Морок. Но некий животный магнетизм мужчины и признание в нем своего самца разрушили все установки, выстроенные до этого в отношениях с мужчинами.

Они должны были добиваться ее внимания, дарить розы охапками, драгоценности, а не вот так просто трахать на стоянке клуба.

Но в этом был весь Матвей Жаров, которого она полюбила как ненормальная, возле ног которого сама готова валяться. Нет, она не была верной женой все семь лет их брака, порой эмоции брали верх, она истерила, била посуду, уезжала к подругам. Искала восхищение и поклонение в других. Женщины ведь так устроены, если ей чего-то не хватает, она обязательно это найдет.

В ход пошли легкие и не очень наркотики, алкоголь, но муж вытряхивал из нее душу, ставил на место, начинал обращать внимание, и она вновь была ласковой кошечкой.

А вот сейчас чувствовала, что теряет его.

Надо что-то придумать, и немедленно. Эти тупые секретарши, которых она ему подкладывала, ничего не соображают и не могут сделать. Тупые курицы, от которых требовалось только сделать пару снимков в качестве компромата на случай подозрений мужа.

А муж утекал сквозь пальцы, как песок, она не могла его потерять и отдать другой женщине, никогда такому не бывать. Но после одной прекрасной новости Матвей никогда не уйдет от нее.

– Диана, ты провоцируешь меня?

И как так она выбрала в любовники не кого-то солидней, а шофера мужа? Но Алексей не предаст, не в его интересах, если Матвей узнает, то башку ему свернет точно.

Улыбнулась, снимая вторую бретельку, теперь лаская обе груди, прикрыв глаза. Внизу живота наливался жар, облизала губы, закинула одну ногу на спинку кресла, раскрывая себя перед мужчиной.

– Я долго буду тебя ждать?

Алексей, отбросив в сторону полотенце, подошел ближе, да он и мечтать раньше не смел о жене Жарова и дочери такого влиятельного человека, как Савелий Демидов. Этот шанс упускать нельзя, надоело уже быть шестеркой, выполнять просьбы типа принеси-подай.

Опустился на колени, взяв за края кружевных трусиков, потянул в сторону, разрывая ткань, обнажая раскрытую промежность девушки.

Надо и ему подумать, что сделать с Жаровым, как убрать того с дороги своего безбедного будущего. Диану он практически приручил: секс, легкие наркотики –и эта девочка готова на все рядом с ним. Совсем муж ее не трахает, голодная настолько, что выжимает ему все яйца.

– Да…да… а-а-а-а-а… да, вот так… еще…о-о-о-о боги.

Мужчина проводил языком по половым губам, дразня клитор, вылизывая влажную промежность. То засасывая чувствительную плоть, то проходясь до попки, втягивая губами колечко ануса. Диана кричала, вцепившись в подлокотники кресла, а потом начала кончать, долго содрогаясь всем телом в конвульсиях экстаза.

– Трахнуть тебя еще, да? Сучка ненасытная?

– Да, еще, только сильнее и глубже.

Шепчет и просит, как последняя шлюха, мужчина дергает ее на себя, разворачивая задом, заставляя прогнуться в спине, входит сразу на всю длину членом.

Комнату наполняют всхлипы, стоны, хлюпанья и шлепки двух влажных тел друг о друга. Алексей кончает сам, изливаясь глубоко в ничем не защищенное влагалище девушки, делая это намеренно.

– Надо ехать.

– Куда?

– В офис.

После секса отдыхали еще полчаса, Диана принимала душ, приводя себя в порядок, Алексей наблюдал за ней, все больше склоняясь к тому, что пора действовать, а не ждать, когда он заплатит за этот секс собственной жизнью.

– Лёша, а у тебя есть для меня что-то?

– Нет.

– Почему?

Диана надула губы, посмотрела с укоризной, глядя через зеркало.

– Это вредно для здоровья.

– Чужих жен трахать тоже не совсем полезно, не находишь?

– Нахожу. Но я не твой наркодилер.

– Ну, Лёшенька,– вот выражение ее лица меняется.– Ты мой лучший любовник на свете.

– Вечером все будет.

– Хорошо. Тогда едем в офис.

– Соскучилась по мужу?

– А ты ревнуешь?

– Он не трахает тебя, зачем мне ревновать?

Диана поджимает губы, ее настроение меняется несколько раз за минуту, она дергается отворачиваясь.

– Дверь открой.

– Как скажете, барыня.

Всю дорогу ехали молча, Диана смотрела в окно, хмурилась. Быстро поднялась на нужный этаж в офис мужа, но, не дойдя до него, столкнулась с Сергеем.

– Куда торопится моя сестренка?

– О, а тебя вернули из ссылки обратно? Все дерьмо разгреб?

– Для мужа твоего оставил. Он у нас мастер по нестандартным ситуациям и доверенное лицо отца.

– Конечно, ведь на извращенца и садиста надежды никакой. Как поживает твоя рыжая сучка? Надо было ей ошейник купить вместо кольца, вот было бы смеха. Она что, не в курсе твоих пристрастий?

– Надо было Жарову бить тебя с самого начала знакомства.

Высокий красивый мужчина в дорогом костюме плотно сжимает челюсти так, что бледнеют скулы.

– Ха-ха-ха, как смешно, но ведь ты только женщин и умеешь бить и унижать. А на меня руку поднимать нельзя, иначе Матвей тебе вырвет ее с мясом. Всем, кто посмеет коснуться его беременной жены, достанется сразу.

– Ты беременна?

– Да, считай, ты узнал об этом первый, цени, братишка. А теперь дай пройти, я спешу сообщить эту прекрасную новость будущему отцу.

Девушка, мотнув головой и белокурыми волосами, прошла дальше, поправляя на ходу платье и улыбаясь, довольная сама собой. Без белья было не совсем комфортно, но она безвозвратно испорчена, да и так пикантней.

Теперь Жаров от нее никуда не денется. Ребенка, конечно, никакого нет. Но это пока нет.

– Регина, ты вообще в своем уме? Я не узнаю тебя, дочь. Какая свадьба? Ты перегрелась на солнце?