class="p1">Наконец ему удалось найти нескольких местных старшин и уверить их в том, что русские никого из жителей убивать и грабить не будут.

Только тогда, когда к его увещеваниям наконец присоединились местные беки, жители начали понемногу возвращаться.

– Ну вот, кажется, все же не зря мы сюда съездили! – вытер со лба пот смертельно уставший Булгаков-младший.

* * *

Первой подошла к Баку Каспийская флотилия под командованием капитан-лейтенанта Егора Веселаго. Бакинский рейд морякам был уже знаком как родная деревня. Матросы привычно поглядывали на берег:

– Кажись, с прошлого раза ничего и не поменялось!

– Сейчас мы им тут все поменяем! – усмехнулся Веселаго. – А ну заряжай пушки, да наводи на крепость! Здороваться будем!

Неподалеку от города начали высаживать десант. Солдаты дело свое знали, как-никак высаживались под Баку уже в третий раз!

– Что к себе домой приехали, – говорили меж собой. – Пора бы на сей раз здесь и обосноваться, чего туда-сюда бегать!

Офицеры озабоченно оглядывали прибрежные холмы – где противник?

Но противника не было.

– Эй там, в крепости! – бесстрашно подошел к распахнутым настежь воротам Веселаго. – Заснули там, что ли? Будем воевать или как?

Из-за зубцов выглянули испуганные стражники и замотали головами:

– Мы с русскими драться не хотим, мы дружить хотим!

Навстречу Веселаго из ворот выехал подполковник Булгаков.

– Неужели армия наша уже в городе? – удивился Веселаго.

– Увы, пока я один, но скоро будут и остальные! – ответил храбрый драгун.

– Так ты что, в одиночку Баку взял? – еще больше подивился капитан-лейтенант.

– Чужие лавры мне ни к чему! – рассмеялся Булгаков-младший. – Я так, по случаю заехал.

– Да и мы тоже случайно проплывали мимо. Дай, думаем, поглядим, места-то знакомые! – поддержал шутку Веселаго.

А вскоре подошел и отряд Булгакова-старшего. В нескольких верстах от города генерала встречал самый почтенный из беков, Касим, с полутора десятком эфенди и старшин. Поднося ключи от города, Касим просил пощады и помилования не только от себя, но и от лица всего народа, толпы которого также устремились навстречу русским. Впереди прочих армяне с духовенством, крестами и хоругвями. Со стен палили холостыми залпами, гремела музыка. Затем пальба и музыка разом смолкли. Теперь, преклонив знамена и головы, бакинцы, по азиатскому обычаю, ожидали решения своей участи. Но все опасения их рассеялись, переводчик майор Тарасов обратился к горожанам с речью, в которой напомнил о злодеянии их хана, которому нет и не может быть прощения, и о том, что все остальные русским императором прощены.

Сидевший рядом на лошади Булгаков периодически кивал головой, как бы подтверждая речь толмача.

После речи Тарасова народ начал сразу же присягать на верность России. Вначале эфенди и уважаемая старшина, затем купцы и все прочие. Особо хитрые лезли без очереди, и таких лупили палками.

3 октября 1806 года город Баку стал российским.

В тот же день на Бакинский рейд прибыли бомбардирский корабль «Гром» и два купеческих судна с обещанным провиантом и фуражом.

Следующим утром русский флаг был поднят на стенах крепости, а в полдень состоялся парад и отслужен благодарственный молебен. Свое обещание Гудовичу Булгаков сдержал. Генерал-майора Гудовича-младшего с группой офицеров он отправил по окрестным селениям для приведения к присяге жителей. Дело весьма небезопасное, мало ли что может произойти в сей дикой местности. Ну, а, чтобы Гудович-младший чувствовал себя уверенней, послал с ним и своего сына.

Подполковник Булгаков был весь в отца – бесшабашный и прямой.

– Не боись, отец, генерала нашего верну в целости и сохранности! – заверил он командующего, пару лишних пистолетов в седельную сумку засовывая.

В тот же день Булгакову пришло письмо с поздравлением покорения Баку от бывшего дербентского хана Шейх-Али, обитавшего ныне в Кубинском ханстве.

– Ну и шельма! – только и буркнул Булгаков, уже зная, что тот приютил у себя убийцу Цицианова Хусейн-Кули-хана.

Уже на следующий день жизнь в Баку вернулось в свое привычное русло: открылись базары и караван-сараи, застучали молотки в бесчисленных мастерских. Назначив следствие, Булгаков нашел всех оставшихся в городе участников убийства Цицианова, те были взяты под арест и отправлены навечно в Сибирь.

Дав офицерам и солдатам передохнуть, Булгаков стал готовиться к дальнейшему походу. Предстояло привести к присяге следующее по очереди Кубинское ханство.

Гарнизоном в Баку был оставлен гренадерский батальон Севастопольского полка, ротою полка Тифлисского, и три сотни казаков. Кроме этого, в Бакинской гавани оставлены бомбардирский корабль «Гром», фрегат «Первый», бриг «Волга» и десяток купеческих транспортов.

Начальство гарнизоном, а заодно и правление Баку Булгаков возложил на командира Севастопольского полка генерал-майора Гурьева, определив ему в помощь трех надежных беков.

Напоследок велел у всех жителей на всякий случай оружие изымать, а выдавать только, когда кто будет выезжать за пределы города.

На этом Бакинское ханство навсегда прекратило свое существование, став обычной российской провинцией.

Едва русские батальоны двинулись к границам ханства, хан Шейх-Али бежал в горы, после чего его подданные дружно присягнули на верность России.

Перед выступлением из Кубы Булгаков отправил письмо к кубинскому хану Сурхаю, в котором требовал назначить место, где тот желает присягнуть на верность русскому императору. Вместо ответа Сурхай собрал до двадцати тысяч воинов, желая присоединить к себе и бежавшего Шейх-Али с его отрядом, чтобы сообща атаковать Булгакова. Но Шейх-Али в последний момент испугался и от нападения на русских отказался.

Булгаков тем временем перешел в верховья реки Самуры и остановился близ деревни Цейхур – почти в центре владений кубинских, в каких-то 50 верстах от местной столицы Кубы. Оттуда к несговорчивому Сурхай-хану он отправил своего адъютанта поручика Кривцова с проектом трактата и требуя, чтобы хан подписал его и со всем своим народом вступил в подданство России. Сурхай отвечал, что готов «с чистосердечным усердием повергнуть себя с детьми своими и со всем своим владением в вечное подданство русскому скипетру», но просит только избавить его от дани, так как доходы его едва достаточны для прокормления семейства, а также от постройки крепости для русского гарнизона.

После этого началась долгая переписка. Сурхай писал свои просьбы Булгакову, тот переправлял их в Тифлис Гудовичу. Наместник присылал обратное послание, которое Булгаков передавал хану, а тот в ответ выставлял новые условия.

Так продолжалось до осени, когда, опасаясь быть застигнутым снегом в горах, Булгаков удовольствовался только присягой хана, без всяких других условий. Увы, надо признать, что хитрый Сурхай-хан обвел прямодушного Булгакова вокруг пальца. Вначале он выторговал себе необременительную жизнь, а спустя совсем короткое время изменит и своей присяге.

* * *

Очередной мятеж закавказских ханов начал шекинский владыка Селим-хан, который обманом захватил в заложники командира