бы подкосило —

Стали братья отступать —

Будто вмиг лишились силы…

Мужичье их попросило

Больше бед не сотворять.

…Долго думали-гадали,

Что блаженный им сказал, —

Как затылков ни чесали —

Ни один не угадал.

И решили: он заклятьем

Обладает, видно…

Ну а он сказал лишь: «Братья,

Как же вам не стыдно!»

1970

Странная сказка

В Тридевятом государстве

(Трижды девять — двадцать семь)

Все держалось на коварстве —

Без проблем и без систем.

Нет того чтобы сам — воевать, —

Стал король втихаря попивать.

Расплевался с королевой,

Дочь оставил старой девой, —

А наследник пошел воровать.

В Тридесятом королевстве

(Трижды десять — тридцать, что ль?)

В добром дружеском соседстве

Жил еще один король.

Тишь да гладь, да спокойствие там, —

Хоть король был отъявленный хам.

Он прогнал министров с кресел,

Оппозицию повесил —

И скучал от тоски по делам.

В Триодиннадцатом царстве

(То бишь — в царстве Тридцать три)

Царь держался на лекарстве:

Воспалились пузыри.

Был он — милитарист и вандал, —

Двух соседей зазря оскорблял —

Слал им каждую субботу

Оскорбительную ноту, —

Шел на международный скандал.

В Тридцать третьем царь сказился:

Не хватает, мол, земли, —

На соседей покусился —

И взбесились короли:

«Обуздать его, смять!» — только глядь —

Нечем в Двадцать седьмом воевать,

А в Тридцатом — полководцы

Все утоплены в колодце

И вассалы восстать норовят…

1970

Песенка киноактера

Словно в сказке, на экране —

И не нужен чародей —

В новом фильме вдруг крестьяне

Превращаются в князей!

То купец — то неимущий,

То добряк — а то злодей, —

В жизни же — почти непьющий

И отец восьми детей.

Мальчишки, мальчишки бегут по дворам.

Загадочны и голосисты.

Скорее! Спешите! Приехали к вам

Живые киноартисты!

Но для нашего для брата,

Откровенно говоря,

Иногда сыграть солдата

Интересней, чем царя.

В жизни всё без изменений,

А в кино: то бог — то вор, —

Много взлетов и падений

Испытал киноактер.

Мальчишки, мальчишки бегут по дворам,

Загадочны и голосисты.

Скорее! Спешите! Приехали к вам

Живые киноартисты!

Сколько версий, сколько спора

Возникает тут и там!

Знают про киноактера

Даже больше, чем он сам.

И повсюду обсуждают,

И со знаньем говорят —

Сколько в месяц получает

И в который раз женат.

Мальчишки, мальчишки — не нужно

реклам —

Загадочны и голосисты.

Спешите! Скорее! Приехали к вам

Живые киноартисты!

Хватит споров и догадок —

Дело поважнее есть.

Тем, кто до сенсаций падок.

Вряд ли интересно здесь.

Знаете, в кино эпоха

Может пролететь за миг.

Люди видят нас, но — плохо

То, что мы не видим их.

Вот мы и спешим к незнакомым друзьям —

И к взрослым и к детям, —

На вас посмотреть, — все, что хочется вам,

Спросите — ответим!

1970

* * *

Комментатор из своей кабины

Кроет нас для красного словца, —

Но недаром клуб «Фиорентины»

Предлагал мильон за Бышовца.

Что ж, Пеле как Пеле,

Объясняю Зине я.

Ест Пеле крем-брюле.

Вместе с Жаирзинио.

Муром занялась прокуратура, —

Что ему — реклама! — он и рад.

Здесь бы Мур не выбрался из МУРа —

Если б был у нас чемпионат.

Я сижу на нуле, —

Дрянь купил жене — и рад.

А у Пеле — «Шевроле»

В Рио-де-Жанейро.

Может, не считает и до ста он, —

Но могу сказать без лишних слов:

Был бы глаз второй бы у Тостао —

Он вдвое больше б забивал голов.

Что ж, Пеле как Пеле,

Объясняю Зине я,

Ест Пеле крем-брюле,

Вместе с Жаирзинио.

Я сижу на нуле. —

Дрянь купил жене — и рад.

А у Пеле — «Шевроле»

В Рио-де-Жанейро.

1970

Песенка про прыгуна в высоту

Разбег, толчок… И стыдно подыматься:

Во рту опилки, слезы из-под век. —

На рубеже проклятом два двенадцать

Мне планка преградила путь наверх.

Я признаюсь вам как на духу:

Такова вся спортивная жизнь, —

Лишь мгновение ты наверху —

И стремительно падаешь вниз.

Но съем плоды запретные с древа я,

И за хвост подергаю славу я.

У кого толчковая — левая,

А у меня толчковая — правая!

Разбег, толчок… Свидетели паденья

Свистят и тянут за ноги ко дну.

Мне тренер мой сказал без сожаленья:

«Да ты же, парень, прыгаешь в длину!

У тебя — растяженье в паху:

Прыгать с правой — дурацкий каприз, —

Не удержишься ты наверху —

Ты стремительно падаешь вниз».

Но, задыхаясь словно от гнева я,

Объяснил толково я: главное,