Еще одно важнейшее подразделение — Особое совещание при министре (для вынесения внесудебных решений по следственным делам по «контрреволюционным преступлениям»).

Первым шагом Абакумова на пути завоевания доверия Сталина стала ревизия дел МГБ: вместо 10 дней, определенных Политбюро ЦК ВКП(б) 5 мая 1946 г. для составления акта сдачи-приема министерства, эта работа растянулась до 18 июля. В направлявшихся до этой даты Сталину спецсообщениях Абакумов стремился во всех недостатках и провалах в деятельности органов госбезопасности и нарушениях законности обвинить лично бывшего наркома госбезопасности В.Н. Меркулова. Следует отметить, что члены «комиссии по сдаче дел» Л.П. Берия, Н.Н. Селивановский и другие, соглашались с наличием недостатков в деятельности МГБ. (В частности, комиссия указала на серьезные проблемы и объективные трудности в разведывательной работе, за шесть месяцев указав на опасности провалов, один из которых произошел в США в ноябре 1946 г. в результате предательства агента «Мирна»)[74].

В постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 августа 1946 г. отмечалось, что «…чекистская работа в МГБ находится в запущенном состоянии». Вполне вероятно, что данные события стали следствием начинавшейся подковерной борьбы разных группировок в политической элите страны.

Разумеется, новый министр направлял на важнейшие посты в министерстве хорошо ему известных, преимущественно по работе в «СМЕРШ», сотрудников, пользующихся его полным доверием.

Следует отметить, что в 1946–1948 гг. одним из приоритетных направлений деятельности МГБ СССР был розыск агентуры германских спецслужб. В розыск объявлялись также установленные активные члены различных зарубежных антисоветских организаций — от «Антибольшевистского блока народов» (АНБ), «Комитета освобождения народов России» (КОНР), «Народно-трудового союза» (НТС), до «Организации украинских националистов» (ОУН) и тому подобных.

В отдельных из циркулярно рассылавшихся в подразделения министерства ориентировках по розыску содержались данные на от нескольких десятков, до сотен лиц. Основаниями для прекращения объявленных в оперативный розыск лиц могли быть: установление фактов смерти разыскиваемых лиц; отсутствия в их действиях состава преступлений (например, сотрудничества с советским подпольем или партизанскими формированиями, выполнение заданий советской разведки), установление их пребывания за границей. Вот пример шифртелеграммы МГБ СССР от 28 ноября 1946 г.: «… прекратить розыск Таганц… Т.И., 1913 г.р., уроженца…, так как принадлежность последнего к германской разведке не подтвердилась (Алфавитный список № 2 ГУКР «СМЕРШ», ст. 623)».

Позднее в территориальные органы МГБ стали также направляться ориентировки по розыску агентов английской и американской разведок готовившихся к заброске, или заброшенных в Советский Союз — первая подобная ориентировка датирована 28 сентября 1946 г., и в ней указывалось: «В результате фильтрации и агентурно-следственной работы, органами МГБ был выявлен ряд английских агентов…».

В связи с активизацией разведывательно-подрывной деятельности против СССР спецслужб Великобритании и США, борьбе со шпионажем придается все возрастающее значение. Основополагающим документом в этом плане стал приказ МГБ СССР от 2 февраля 1947 г. «Об усилении борьбы с агентурой американской и английской разведок». Хотя, исторической справедливости ради, следует подчеркнуть, что до начала 1950-х годов американская разведка, с 18 сентября 1947 г. — Центральное разведывательное управление (ЦРУ), пребывала в положении «младшего партнера» более опытной британской Сикрет интеллидженс сервис (СИС, или Ми-6).

Следует отметить, что в 1946–1951 гг. органами МГБ было арестовано несколько десятков иностранных агентов, заброшенных с разведывательными заданиями в СССР, в том числе на территорию Украинской ССР, республик Прибалтики, привлечены к уголовной ответственности тысячи фашистских пособников, виновных в арестах, истязаниях и смерти советских патриотов, подпольщиков и партизан, гражданского населения.

В тоже время, будучи безгласным исполнителем указаний Сталина, Абакумов, конечно, не мог не понимать, что отдельные «особые поручения», например, содержащиеся в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1948 г. «О направлении особо опасных государственных преступников по отбытии наказания в ссылку на поселение в отдаленные местности СССР», являлись прямым нарушением «сталинской» Конституции СССР 1936 г. и принципов советского законодательства. Таковым же являлись и отдельные устные указания и приказы самого министра. Но его положение осложнялось также отсутствием как закона, так даже и утвержденного Положения о МГБ, в которых бы четко регламентировались его функции и полномочия, права министра и иных руководителей (Данное положение, по сути, сохранилось до 16 мая 1991 г., когда был принят первый Закон СССР «Об органах государственной безопасности»).

Достижение МГБ отдельных действительно положительных результатов в борьбе с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб иностранных государств, наверное, породили у Абакумова чувство чрезмерной самоуверенности, своеобразное, так хорошо знакомое Сталину, «головокружение от успехов».

Причиной падения, казавшегося всемогущим, министра стал банальный донос на него одного из подчиненных, подполковника М.Д. Рюмина, писавшего 2 июля 1951 г.: «тов. Абакумов, по моим наблюдениям, имеет наклонности обманывать правительственные органы путем замалчивания серьезных недочетов в работе органов МГБ»[75]. Позднее к этим обвинениям присоединилось еще и «участие в сионистском заговоре в МГБ».

Обвинения Абакумову были аналогичны предъявлявшимся им самим пятью годами ранее В.Н. Меркулову. Уместно подчеркнуть, что, по своему служебному положению, Рюмин не располагал доступом к документам, которые могли бы дать основания для подобных выводов и обвинений в адрес министра.

Для рассмотрения заявления М.Д. Рюмина Политбюро ЦК ВКП(б) 4 июля 1951 г. назначило специальную комиссию в составе Г.М. Маленкова, Л.П. Берии, М.Ф. Шкирятова и С.Д. Игнатьева (именно он станет министром после падения Абакумова, а также непосредственным «куратором» первого этапа следствия по его делу).

В этот же день Абакумов был отстранен от исполнения обязанностей министра, а 12 июля был арестован. За этим последовал также арест ряда «выдвиженцев» опального министра.

В подготовленной для И.В. Сталина заместителем министра госбезопасности С.А. Гоглидзе докладной записке отмечалось, что с 1 июля 1951 по 1 июля 1952 г. были освобождены от занимаемых должностей «как не справлявшиеся с работой» 1 583 сотрудника, а также уволены из органов МГБ «за нарушение дисциплины», «советской законности», «злоупотребление служебным положением» и «морально-бытовое разложение» еще свыше 3 тысяч человек, в том числе 500 сотрудников центрального аппарата министерства»[76]. Однако впереди еще были новые волны не вполне объективной критики в адрес органов безопасности и их дискредитации.

Так, в октябре 1951 г. был уволен из органов МГБ заместитель министра, И.И. Горгонов[77] (в 1943–1946 г. — начальник 1-го отдела ГУКР НКО «СМЕРШ»).

Несмотря на серьезные изменения политических условий в стране — В.С.

Абакумов находился под следствием 41 месяц, и за это время сменилось 4 министра — «куратора» его дела: С.Д. Игнатьев, Л.П. Берия, С.Н. Круглов, И.А. Серов.

Следует подчеркнуть, что, несмотря на применявшиеся к нему жесткие и изощренные методы «выбивания показаний» (с июля 1951 по март 1953 г. при министре С.Д. Игнатьеве) — была арестована его жена и их трехмесячный сын Игорь[78], Виктор Семенович не оговорил на допросах никого из своих арестованных подчиненных. Не будет преувеличением сказать, что своим мужественным поведением он сохранил им не только свободу, но и жизнь (почти все из них были освобождены, со снятием обвинений, в марте — апреле 1953 г.).

19 декабря 1954 г. В.С. Абакумов был осужден на выездном заседании Военной коллегией Верховного Суда СССР в Ленинграде к высшей мере наказания. Приговор