художественную композицию, разворачивая обычный квартирный интерьер в абсолютно новую плоскость.

Анатолий выудил из орошенной мочой травы бутылку кагора. Каплевидная жидкость из нее была тут же вылита в его преющий рот. Приятно. Затем бутылка погрузилась в спортивную сумку, где была встречена своими сестрами. Бутылки звякнули, о чем-то переговариваясь, а Толя продолжил свой сбор. Он сейчас рыбачил возле гаражей, где часто собирались мужички, которые постоянно бравировали тем, что выросли в девяностые. Толя порой подслушивал их разговоры, прячась в кустах гигантского шиповника, что разросся тут до небывалых размеров. Это все из-за радиации — рядом была атомная станция, а еще лаборатория. В лаборатории ученые дробили плутоний, делая из него радиоактивные заряды. Плутоний был необходим для создания ядерного оружия, которое, к слову, производилось тут в гигантских масштабах. Из-под земли периодически через решетки канализаций выбивало, точно гейзерами, клубы едкого химического дыма. Сколько же радиации в себе он нес? А потом все удивляются тому, сколько вокруг онкологических больных. Рак терзал людей, пожирая их ткани и мозги. Это было страшно, но такова была реальность Балтомира — города, в котором они жили.

Толя собрал все бутылки, что валялись возле двух этих старых, ржавых и поседевших гаражей. Разогнул больную спину и хрустнул позвоночным столбом, что был змееподобно изогнут. Тут он и заметил девочку лет одиннадцати, она стояла чуть поодаль, у черного высокого забора, что огораживал здание ЖЭКа, и смотрела на Толю хитрыми маленькими глазками. Девочка была смугленькой, на ней трепетало от ветра коротенькое красное платье. Волосы были заплетены в длиннющую косу.

— Дядя, дядя, — позвала она его высоким, пищащим голосом.

— Чего тебе, дитятко? — он чуть наклонил голову набок, изучая ее, осматривая стройные ножки, что имели в себе потенциал разбитых мужских сердец.

— А что вы тут ищете?

— Ничего, малышка, я мусор собираю просто. Очищаю город.

— Так, значит, вы мусорщик? — девочка засовывает пальчик в рот и кусает ноготь.

— Да, такая уж у меня работа, — улыбается Толя и делает несколько шагов к ней навстречу.

— А вы папу моего тут не видели?

— Папу?

— Да. Мама меня послала сюда его поискать. Он ночью домой не пришел.

— А твой папа тут собирается со своими друзьями?

— Да, — в глазах девочки вдруг что-то загорается, — они тут водку пьют, — говорит она и хихикает.

— Ах как нехорошо! Когда у тебя такая красивая дочурка — как же можно водку пить с друзьями, да?

— Так вы не видели моего папу? — повторяет свой вопрос девочка, убирая руку ото рта.

— Не видел.

— Где же мне его искать?

Толя подходит к девочке еще ближе, и она чувствует от него вязкий противный запах: смесь застарелой мочи и жухлого пота. Девочка чуть прикрывает носик рукой, но незаметно (делает вид, что чешет щеку).

— Меня Толя зовут, а тебя как? — спрашивает бродяга, протягивая девочке свою заскорузлую грязную руку.

— Вика, — жалобно пищит она в ответ, чувствуя, как к горлу подкатывает дурнота.

— Какое прекрасное имечко! Хочешь, я помогу тебе найти твоего папу?

— Да, конечно, — ответила девочка как-то неуверенно. Взгляд ее маленьких карих глаз, больше не хитрый, а скорее растерянный, упал на ноги мужчины. Его ступни были облачены в рваные ботинки, за одним из которых по земле волочился кусок разъехавшейся подошвы.

— Мусорщикам нынче мало платят, — грустно улыбнулся ей Анатолий, проследив за взглядом Вики. — Вот и хожу в потрепанной обуви, ты уж извини.

— Да ничего, дядя. — Девочка отводит взгляд от ног мужчины и принимается рыскать глазами по сторонам.

— Расскажи мне, как выглядит твой папа? — Толя делает свой голос приторно-ласковым и доверительным. Это голос большого, но милого медведя из детского мультика. Голос того, кто не причиняет детям вреда.

— Он немного толстый. Пузатый, так мама говорит. — Девочка чуть расслабляется, но немного отступает от Толи. Видимо, проблема в запахе. Он давно не мылся.

— Может, он еще и немного лысеет? — профессионально закидывает удочку Толя.

— Да, — девочка кивает и вдруг хихикает. — У него, как говорит мама, на голове скоро будет пустыня.

— А, ну я так и понял! Теперь-то все сошлось, — Толя хлопает себя по лбу и деланно закатывает глаза, цокая языком по гниющему небу.

— О чем вы? — Вика наклоняет голову набок, с интересом глядя на мужчину, что стоит перед ней весь такой потрепанный и рваный, словно деревенское чучело, которое не первый день уже треплют мальчишки-стервятники.

— Я видел недавно мужчину, который ну точь-в-точь такой, как ты мне сейчас сказала!

— Когда вы его видели? — девочка чуть приоткрывает ротик, и ее нижняя губа опускается вниз. Толя засматривается на эту девственную детскую красоту.

— Вчера вечером. Он выпивал в компании нескольких взрослых дядь. Он, по-моему, кагор пил. А, сейчас, — Толя достает из сумки бутылку из-под кагора, — вот его бутылка, видишь? Он немного намусорил, потому что опьянел.

— Кагор, — девочка странно протягивает это слово, будто слышит его впервые.

— Ага, — Толя снова сокращает расстояние между собой и Викой. — Я могу помочь тебе его найти.

— Правда? Мама меня ждет к обеду…

— Ну, мы быстро справимся, и на обед ты пойдешь уже вместе со своим папкой. — Слово «папка» он выговорил с мерзким причмокиванием. Но девочка не обратила на это внимания.

— А где мы будем его искать? — она снова почесала возле носа.

Не нравится мой запах, сука?

— Они с друзьями пошли в сторону заброшенной стройки, что тут неподалеку. Ты ее видела, наверное, она вон там, — Толя указывает рукой направо, где из-за пятиэтажки виднеется подъемный кран. — Они пошли туда, чтобы выпить еще немного, и, видимо, перебрали и заснули. Так что мы сейчас пойдем туда, найдем твоего папку и разбудим его. Идет?

— Ну… ладно, — девочка не без сомнения согласилась.

Когда они пошли в сторону маяка подъемного крана, она ощутила колючие иголочки страха внизу живота и в груди. От мужчины, что шел сбоку, шаркая своими дубовыми ногами, плохо пахло, а из большой растянутой сумки что-то звякало. Вика ощутила пока еще слабый, но нарастающий позыв в мочевом пузыре. Она осмотрелась по сторонам, как будто ища глазами кого-то, охваченная волнением и тревогой. Однако утренний спальный район был пуст, лишь одинокий летний ветерок кружил по мостовой упаковкой из-под чипсов.

— У меня тоже дочка есть, — сказал вдруг Толя, как-то криво ухмыляясь, в попытке показать маленькой девочке свою дружелюбность.

— А сколько ей лет? — тоненьким голоском пропищала Вика. Этот голос уже не был таким звонким и наглым, не без удовольствия отметил мужчина.

— Двенадцать, а тебе?

— Мне одиннадцать.

— А я сразу так и понял. Как только тебя увидел, так и