– Ладно, сэр Терриан, «расхождения во мнениях» иногда позволяют прийти к соглашению. Из того, что ты сказал раньше, у меня сложилось впечатление, что леди Керита могла бы нам кое-что рассказать о подобных «расхождениях».

– В самом деле могла бы… если бы решила вспомнить старые обиды. Чего настоящий рыцарь, конечно, не станет делать, – отозвалась Керита.

Базел хмыкнул, она улыбнулась ему. В ярком свете Базел заметил бледный шрам, тонкий, но, очевидно, оставшийся от глубокой раны, который тянулся через всю правую щеку к горлу. Второй шрам шел вдоль линии волос, скрываясь под ними. Несмотря на шрамы, улыбка удивительно шла ее овальному лицу, но через миг она исчезла.

– В отличие от многих других рыцарских орденов, наш всегда был открыт для женщин, – сказала она серьезно. – Это порождает проблемы во многих местах, например в Империи Копья, где само существование женщины, решившей взять в руки оружие, считается оскорблением природе. Но Томанак был тверд на этот счет, когда основывал Орден.

Она помолчала. Базел кивнул, снова вспомнив о Заранте. Какой удачей было то, что герцог Джашанский решился обучить свою дочь владению оружием, несмотря на ужас, который сама эта идея вызывала у его соплеменников. Иначе она не носила бы при себе кинжала, спасшего ей жизнь в ту ночь, когда она познакомилась с Базелом, и не умела бы его применить. Она не смогла бы направить лук Тотаса на братьев-псов в «Смеющемся Боге». Но Керита права: один лишь факт существования женщины-воина, не говоря уж о женщине-рыцаре, большинство жителей Империи Копья сочли бы позорным.

– Несмотря на предписания Томанака, на самом деле женщины редко вступают в Орден, – продолжала Керита. – Сомневаюсь, что их численность составляет больше одного-двух процентов от всех рыцарей. – Она посмотрела на Терриана, словно ища подтверждения своим словам, и генерал взмахнул рукой.

– Я никогда не считал, но думаю, ты права. Мне кажется, ты даже завышаешь цифры, – ответил он, глядя на Базела. – Это не потому, что мы отговариваем женщин приносить клятву, хотя, подозреваю, некоторые из наших братьев действительно тайком это делают. Просто женщины нечасто выражают желание браться за меч, и даже в наших рядах много мужчин, считающих, что им и вовсе не следует этого делать. Но главная причина в том, что решив посвятить себя военному делу, женщины прежде всего вступают в ордена «Сестры Лиллинары» или «Топоры Изварии».

Он поднял бровь и почти с вызовом взглянул на Кериту. Она пожала плечами.

– Это правда. Я тоже сначала подумывала о «Сестрах». Полагаю, женщинам кажется более естественным служить богине, кроме того, и «Сестры», и «Топоры» сражаются не хуже членов нашего Ордена, разве не так?

Она, в свою очередь, посмотрела на Терриана с вызовом, и он засмеялся.

– Если и нет, у меня не хватит смелости сказать об этом вслух!

– Это потому, что Орден выбирает генерала не только за смелость, но и за мудрость, милорд, – подытожила Керита и тоже улыбнулась. Потом она обернулась к Базелу, и улыбка исчезла с ее лица.

– Как я только что сказала, сначала я хотела присоединиться к «Сестрам». Я родилась в Мореце, в крестьянской семье, Базел, и моя жизнь была не сахар. – Ее синие глаза потемнели, но голос звучал ровно. – Мой отец был из Эзгана, он умел управляться с лошадьми и много лет служил возницей у купцов из Хилдарта. Я плохо его помню. Наверное, он был хорошим человеком, но его убили разбойники, когда мне было года три-четыре, и моя мать… – Она умолкла, потом качнула головой. – Выйдя за него замуж, моя мать уехала из родной деревни. Когда отец погиб, ей не на кого было опереться, рядом с нами не жило ни одного родственника, и она… поступила так, как поступает «пришлая» женщина, на руках у которой трое детей и нет мужчины, который может ей помочь. Я любила ее, я всегда буду любить ее, но ребенку нелегко смириться с подобным. Есть некоторые мысли, приходившие ко мне в голову, слова, которые я ей говорила… я все бы отдала за возможность забрать их назад. Конечно, это невозможно. Все, что я могу, – это беречь память о ней и защищать таких, как она.

Она отхлебнула сидра, глядя в огонь. Базел услышал, как Йорхус беспокойно ворочается у него за спиной. Он обернулся через плечо и увидел гневное лицо рыцаря-командующего. Его злость была вызвана не Керитой, а судьбой ее матери. Он, должно быть, как и Базел, уже догадался, к чему клонится рассказ Кериты, и ярость вспыхивала в его глазах. Но Керита, казалось, ничего не замечала, она снова заговорила, глядя на пляшущие языки пламени.

– Мне было тринадцать, когда мать умерла. Моя младшая сестра к тому времени тоже уже умерла от какой-то болезни – не знаю точно какой, я была слишком мала, чтобы запомнить. А моего брата забрали в войско местного барона, который решил принять участие в гражданской войне в Ференмоссе. Я осталась одна. Я была рослой и красивее многих других, и тогда некоторые местные жители решили, что я достаточно взрослая, чтобы… заменить свою мать. Я не согласилась, один из них попытался заставить меня. – Правой рукой она тронула шрам на щеке, и Базел услышал, как Йорхус со сдавленным звуком выдохнул воздух сквозь сжатые зубы. – Я выхватила его кинжал и убила его. – Она оторвалась от созерцания огня и взглянула на Базела. – Боюсь, его смерть не была легкой.

– Он это заслужил, – пробормотал Базел.

Градани считали изнасилование преступлением, которое не мог оправдать даже раж. Так думали, по крайней мере вслух, даже в Навахке, где правил наводящий ужас принц Чернаж. Все отлично знали, что сам Чернаж и трое его сыновей – насильники, но никто не осмеливался заявить об этом открыто. Также все знали, что Базел избил до полусмерти наследного принца Харнака, когда тот изнасиловал девушку. Именно поэтому Базелу и пришлось бежать через весь континент. Ни один житель Навахка не пошел бы за Харнаком, пока ходили подобные слухи, а остановить их можно было, только убив и Базела, и принца. Базел сомневался, что даже отец Харнака сожалел о его смерти, учитывая совершенный им позорный поступок.

Но Базел знал, что подобные преступления обычны среди людей. Это сильно беспокоило его, потому что было ему совершенно непонятно, он просто знал, что такое случается… и не испытывал жалости к тем, кто был виновен.

Керита слегка вздрогнула от его категоричного тона. Она внимательно поглядела на него, и уголок ее рта дрогнул.

– Если бы местные судьи были того же мнения, я, наверное, осталась бы в Мореце, – произнесла она печально. – Но сомневаюсь, что они стали бы рассматривать дело с моей точки зрения, поэтому я бежала. Не стану утомлять вас деталями, скажу только, что по Южному Пути я добралась до Морфинтана. Я была грязной, почти умирала с голоду, щека нарывала, и городская стража арестовала меня за бродяжничество. Я понятия не имела о судах Империи Топора и, когда стража вводила меня в зал суда, была убеждена, что меня в итоге казнят. Все судьи, которых я встречала раньше, были моими врагами, я была не готова встретиться с иным отношением. Но судья только посмотрел на меня и тут же приказал приставу привести его жену. Он передал меня ей, сказав: «Ради Орра, вымой ее и откорми, чтобы мне не пришлось больше считать ее ребра! »